Если английские спецслужбы правы и катастрофа самолета с российскими туристами над Синаем, явилась результатом террористического акта группировки ИГИЛ*, это значит, что мы снова возвращаемся к ситуации рубежа столетий, когда наша страна и Соединенные Штаты впервые столкнулись с массовыми убийствами мирных граждан, осуществляемыми террористами-исламистами, во времена взрывов домов в Москве и взрыва башен-близнецов в Нью-Йорке.
Массовые убийства террористами ИГИЛ мирных парижан с меньшим, чем при авиакатастрофе над Синаем, но тоже весьма внушительным числом жертв, свидетельствуют о том же.
Конечно, террористическая атака на Париж – не первая в этом году. Скажем, массовое убийство исламистами учеников христианской школы в Кении по числу жертв превосходит Париж и сопоставимо с числом жертв Синайской катастрофы.
Но, к сожалению, мы не заметили жертв террора ни в Кении, ни в Йемене.
Современный исламистский терроризм возник в 80-е годы в Афганистане. Именно тогда руководство Соединенных Штатов впервые сделало ставку на то, что сегодня можно назвать «союз с большим злом против меньшего». Я имею в виду, что американцы ради стратегической победы над Советским Союзом и для реализации тактической цели – ликвидации просоветского режима в Кабуле – пошли не просто на союз с экстремистскими группировками исламистов, а практически стали организаторами и инвесторами исламистских террористических организаций нового типа.
Тогда впервые возникли террористические организации, придерживающиеся идеологии радикального салафитского ислама, оперирующие очень большими деньгами, вооруженные современным оружием, владеющие современными информационными технологиями, имеющие в своем составе элитные кадры, прошедшие профессиональное обучение у специалистов из американских спецслужб, и при этом интернациональные, как по составу участников, так и по территориям, на которых они действуют.
Таким образом, Аль-Каида и другие террористические организации подобного типа являются организациями нового поколения по сравнению, скажем, с Братьями-мусульманами. И совершенно неважно, порвали ли эти террористические группировки свои связи с разведывательным сообществом Соединенных Штатов или продолжают эти связи в той или иной форме поддерживать. Главное, что при помощи американских спецслужб эти группировки установили в свое время весьма серьезные связи со спецслужбами, религиозными и деловыми кругами Саудовской Аравии, Пакистана, а судя по тому, что мы видим сейчас, возможно и Катара и других стран Залива. И эти связи поддерживаются и по сей день.
И вся разница между ИГИЛом и Аль-Каидой только в том, что ИГИЛ есть результат усиления классических аль-каидовских кадров отставными военными, полицейскими и спецслужбистами Ирака, которых то ли по глупости, что сильно более вероятно, то ли из далеко идущих провокационных целей, чего тоже нельзя исключить, американцы в свое время выгнали с работы с волчьим билетом, заставив элитных специалистов зарабатывать на жизнь работой дворника или рубщика мяса на базаре.
Таким образом, даже если предположить, что сегодня американские спецслужбы не поддерживают никаких отношений с ИГИЛом, и не несут прямой ответственности за войну ИГИЛа в Сирии и Ираке и за теракты ИГИЛа на Синае и в Париже, это с них моральной ответственности за ИГИЛ не снимает. Поскольку именно американцы сначала буквально выкормили и вырастили Аль-Каиду, а потом создали своей (предположим) глупостью объективные условия для перерастания Аль-Каиды в ИГИЛ.
Ситуация усугубляется тем, что, согласно циркулирующим в экспертном и журналистском сообществах слухам, террористы продолжают финансироваться Саудовской Аравией и Катаром, причем, не на уровне спецслужб, а на уровне королевских семейств этих государств. Я не могу оценить степени достоверности этих версий, равно как и утверждений, что королевская семья Катара в буквальном смысле содержит влиятельные элитные круги Франции, Турции и Пакистана, а до определенной степени и поддерживает экономику этих стран.
Но если все это правда, и, в особенности, если все это известно руководству Соединенных Штатов, а оно, тем не менее, либо не желает предпринимать мер противодействия зарвавшимся принцам из Катара и Эр-Рияда, либо же не имеет такой возможности, то все это означает, что мир впрямую приблизился к реальной катастрофе.
Так или иначе, все это явным образом заставляет нас совершенно серьезно отнестись к выработке критериев того, что именно в международных отношениях является «меньшим злом», а что «злом большим и нетерпимым». То есть, с каким государством при всех его явных недостатках и не менее явно выраженных проблемах можно иметь партнерские отношения, какие государства нужно максимально изолировать, рассчитывая, что наше дистанцирование от них может привести к смене режима, а какие режимы нужно просто ликвидировать, возможно, что и почти любыми средствами.
Причем, здесь речь идет, на мой взгляд, не только о тех позициях в этом вопросе, которых должна придерживаться в международных отношениях наша страна, но и о том, что мы должны научиться максимально ясно, отчетливо и, вместе с тем, предельно убедительно, доводить эти позиции как до властей, так и до общественного мнения зарубежных стран.
То, о чем мы говорим, заставляет нас вернуться к дискуссии о «легитимизме», которая недавно прошла на «Русской Idea». В ходе этой дискуссии большая часть участников пришла к общим выводам. Необходимым критерием, при котором можно поддерживать тесные отношения с неким не вполне демократическим, с точки зрения «современного европейского видения», режимом, является одновременное наличие у этого режима как легальности, так и легитимности.
То есть, мы можем поддерживать и защищать некий в достаточной мере авторитарный режим, если он является, с точки зрения действующего в нем законодательства, законным и одновременно поддерживается явно выраженным большинством населения. Когда я говорю, что эти условия являются необходимыми, я имею в виду и то, что они, на мой взгляд, являются недостаточными.
Важный шаг к нахождению условий необходимых и достаточных сделал в этой дискуссии, как мне кажется, Борис Межуев. Он обратил внимание на то, что в таком авторитарном режиме, не нарушающем собственные законы и поддерживаемым большинством населения, вопрос о международном признании сводится к вопросу о поддержке или не поддержке оценок этого режима его внутренним «оппозиционным меньшинством».
То есть, считаем ли мы, что «правозащитные требования» оппозиционного меньшинства «перевешивают» поддержку режима большинством населения или нет?
На мой взгляд, Борису Межуеву не хватило буквально одного шага для нахождения полного решения поставленной задачи. Я полагаю, что если авторитарный режим соблюдает собственные законы и поддерживается большинством населения, то нам как внешним наблюдателям необходимо поддержать оппозиционные меньшинства внутри этого режима в одном единственном случае. Если, с точки зрения разделяемых нами ценностей и с точки зрения культуры, к которой мы сами принадлежим, этот режим является, в достаточной степени, злодейским.
То есть если в этой стране сажают за анекдоты, если в ней действует тайная полиция, следящая за лояльностью граждан режиму в частной жизни и осуществляющая репрессии в качестве наказания такой нелояльности, то этот режим явно злодейский. Если в этой стране власть обогащается за счет граждан и держит подавляющее большинство населения в нищете, это злодейский режим. Если мирные демонстрации граждан расстреливаются или давятся танками, это злодейский режим.
А если палаточный городок оппозиции разгоняется полицией с использованием дубинок, водометов и слезоточивого газа, то это на «злодейство» как-то не тянет. И если власти применяют полицию, а то и вооруженные силы против вооруженного восстания граждан, то они вообще-то в некоторой степени в своем праве.
И если, таким образом, некий режим является вполне авторитарным в том смысле, что в нем отсутствуют «честные и справедливые многопартийные выборы», но при этом соблюдаются как право граждан на наличие свободы высказываний, в том числе, критических, так и социальные права граждан, то есть права на труд, образование, медицинское обслуживание и т.д., то мы такой режим вполне можем поддерживать и защищать. При соблюдении двух вышеуказанных условий, разумеется.
А в более сложных случаях, когда некоторый уровень злодейства присутствует, но такой режим поддерживается большинством населения, и его ликвидация приведет к хаосу и катастрофе, целесообразна политика изоляции.
То есть с Саддамом Хусейном вряд ли стоило «дружить», но свергать его было совершенно нецелесообразно. Гораздо проще было ограничиваться санкциями. А уж за что можно было бы свергать младшего Асада или Каддафи, я просто не понимаю. Да, Каддафи наверняка «достал» наиболее европеизированную часть населения глупыми трехчасовыми речами по телевизору. Но это, вообще-то, не повод для «революции», а тем более, для злодейского убийства без суда и следствия.
Особенно если вспомнить, что Каддафи построил в Ливии социальное государство, сопоставимое со шведским, и значительно превосходящее российское.
Более того, вообще само утверждение о том, что только демократические режимы в смысле «честных и справедливых многопартийных выборов» имеют право на существование, мне представляется некоторым преувеличением. По-моему, гражданские свободы и социальные права стоят гораздо дороже, чем возможность «участвовать в выборах власти».
И наконец, я хочу в заключение вернуться к Саудовской Аравии, Пакистану и Катару. Я еще десять лет назад говорил, в статье «Какая внешняя политика нам нужна?», что при проведении суверенной внешней политики нам чрезвычайно желательно было бы иметь свою собственную «ось зла», не совпадающую с американской.
И что Пакистан с Саудовской Аравией с их массовыми нарушениями прав человека, массовой нищетой и чудовищным социальным расслоением, с их пытками и квалифицированной смертной казнью, с их вопиющими формами дискриминации, являются идеальными кандидатурами в такую «ось зла».
И я полагаю, что все преступления, связанные с ИГИЛом, еще вынудят нас «заняться» Катаром, Саудовской Аравией и Пакистаном. Поскольку при всем уважении к горю, переживаемому сегодня французами, у меня есть серьезные сомнения в том, что западная пропаганда после парижских терактов перестанет лицемерить, записывая Милошевича, Каддафи, Ахмадинежада или Асада в «кровавые тираны», а откровенных людоедов из Саудовской Аравии и Пакистана выдавая за «уважаемых партнеров».
PS. Статья поступила в редакцию РI до того, как стало известно, что катастрофа нашего самолета над Синаем наступила в результате теракта.
______________________
*Деятельность организации запрещена в России решением Верховного суда РФ.