РI: Либералы начали кампанию по реабилитации 1990-х годов, создана была выставка «Остров 90-х», которая должна рассказать о многом хорошем, что состоялось в России в последнее десятилетие прошедшего века. У нас у всех тоже имеются свои приятные воспоминания о 1990-х годах, ведь что-то нам давало возможность жить и дышать в то время. Одно из таких забытых явлений «альтернативных 1990-х»: деятельность профсоюзной газеты «Солидарность», которая представляла лучшие силы молодых левых активистов, не принявших гайдаровские реформы и ельцинский антипарламентский переворот 1993-го года.
В 1992 году «Солидарность» была, пожалуй, единственным боевым изданием, которое не вписывалось в дихотомию либералов и красно-коричневых радикалов. И потому ее было очень интересно читать, даже не обращая внимание на особые идеологические вкусы ее авторов. Можно было не быть ни анархистом, ни марксистом, но при этом получать удовольствие от экстремистских призывов к городской герилье Александра Тарасова или от критики рыночного фундаментализма Бориса Кагарлицкого. Одним из сотрудников «Солидарности» был наш постоянный автор, член редакционного совета РI Илья Смирнов – мы попросили его поделиться своими воспоминаниями об этом исключительно интересном феномене 1990-х, который, можно сказать с уверенностью будет оставлен без внимания ревнителями памяти об этой эпохе.
***
Как набрать заголовок «Падение рубля», чтобы привлечь к экономической заметке максимальное внимание читателей? В газете «Солидарность» владели навыками творческого набора.
Начало 90-х. Только что покончено с «тоталитарным режимом», горы мусора перегораживают тротуары на подступах к Кремлю, рубль немногим дороже, чем этот мусор, настроение соответствующее, подхожу к метро – слава Богу, ещё работает – и вижу на газетном прилавке новое издание.
Бросается в глаза заголовок: «Бурбулис оттягивает свой конец».
Младшим призывам, наверное, надо пояснять, что Бурбулис тогда был второй человек в государстве. А веселая газета называлась «Солидарность», буква «А» в середине набрана красным.
Посмотрел адрес редакции: самый центр, примерно там, где сейчас театр А.А. Калягина «Эт цетера». Поехал на экскурсию и обнаружил молодых людей, которые учились со мной на одном факультете МГПИ имени Ленина, только позже. Андрей Исаев (главный редактор) и Владимир Гурболиков (в разных версиях то заместитель главного, то редактор выпускающий, то редактор старший).
Анархисты.
Вообще-то анархисты бывают разные. Долой государство – общий определяющий лозунг. Но ведь и христианство не проявляет большого почтения к «царствам земным». «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так…»
Вопрос в том, чем и как заменить политическое господство. Некоторые не забивают себе голову столь сложными материями, у них вся «революция» сводится к развлечению себя любимого, и, по сути, такой анархизм не отличается от либерастии. Наиболее (на мой взгляд) симпатичная разновидность – анархо-синдикалисты, которые пытаются заменить государство добровольными объединениями трудящихся.
Исаев и Гурболиков были именно из таких.
Но, как вы понимаете, газету издавали не на свои деньги, и помещение в центре им предоставил не Бурбулис в благодарность за рекламу. Молодые анархо-синдикалисты нашли союзников в старых советских профсоюзах (то, что называлось ВЦСПС, а потом ФНПР). Сейчас на волне общей идеализации СССР про них стараются вспоминать только хорошее: трудовое законодательство (спора нет, намного лучше нынешнего), льготы и бесплатные блага, которые распределялись через профкомы на предприятиях.
Однако к началу перестройки ВЦСПС представлял собой бюрократическую организацию, больше похожую на министерство труда, чиновники этого богоугодного заведения уже забыли, когда играли какую-то самостоятельную политическую роль (наверное, во времена рабочей оппозиции начала 20-х гг.)
И оказались, естественно, неспособны куда бы то ни было повести многомиллионную членскую массу своих организаций. Но дальше сам ход событий побуждал их самоопределяться. Руководство РФ открыто взяло курс на уничтожение того самого народного хозяйства, составной частью которого являлись советские профсоюзы. Среди «реформаторов» укреплялось мнение, что и собственность их надо поскорее раздербанить и освоить. Для инициирования процесса были организованы «свободные профсоюзы» – по тому же образцу, что и частные вузы, которые торговали дипломами международных юристов[1].
Эти новообразования порою имели забавные вывески (создавали-то их второпях, не мучаясь правдоподобием), но начали предъявлять вполне серьезные претензии на недвижимость. Даже профсоюзная газета «Труд» вдруг объявила себя независимой (почти как Украина), и её несчастным учредителям пришлось с нуля создавать новое печатное издание.
Инициативу проявила московская федерация, она же и пригласила редакторов: не с журфака МГУ, а из Конфедерации анархо-синдикалистов – людей, хоть и без опыта, но с чёткой общественной позицией, которая на тот момент показалась созвучной интересам загнанной в угол профбюрократии.
Анархо-синдикалисты, в свою очередь, надеялись возродить в бюрократическом болоте революционные традиции. Деваться-то всё равно некуда.
Возглавив редакцию «Солидарности», Исаев привлек к сотрудничеству не только анархистов, но и более широкий круг товарищей, которых можно было отнести к «левым» (при всей условности такого разделения). Александр Шубин, Борис Кагарлицкий, Александр Сегал, Владлен Тупикин, Александр Шершуков, Александр Тарасов. Ваш покорный слуга располагался на крайне правом фланге этой компании, поскольку не питал ненависти к буржуям (если буржуй выступает как организатор производства, то чем он не трудящийся?), а происходившее вокруг воспринимал не как триумф капитализма, но как разорение страны одной из номенклатурных группировок.
На фото: автор (слева) и Александр Сегал на батарее газеты «Солидарность».
Вот то, что всех объединяло: категорическое неприятие ельцинских «реформ».
«Жлобократия» – так называлась статья Бориса Кагарлицкого, в которой он дал короткий перевод тогдашнего свежего, еще англоязычного неологизма «new russians». Не демократы и не предприниматели, а просто жлобы. Та же самая мысль ненавязчиво разъяснялась в фоторепортажах с городских улиц:
«Опа, опа, срослися власть и shop-а»
(если кто не помнит: заведения, в которых торговали за доллары «анилиновыми ликерами неизвестного происхождения», назывались прямо по-английски, шопами);
в проекте новых денежных купюр с изображениями энтомологических символов новой России не для всех;
во вложенных в газету настольных играх типа «Референдум» (бросаешь кубик и получаешь известное число «хапков», которые можешь по ходу игры использовать для скупки избирательных комиссий, судов и независимой прессы);
в отрывном талоне заявления в Союз Кинематографистов: «уважаемые господа народные артисты, поскольку вы только что объявили, что доверяете правительству Б.Н. Ельцина, прошу выкупить мой ваучер по обозначенной на нем цене»;
в фирменных рубриках «Солидарности» – «Наша реклама лучше ваших товаров» (музей разнообразной дряни, которую впаривали народу); «Золотая утка» (конкурс на самую умную и правдивую публикацию в СМИ); в телеобозрении «Выдерни шнур, выдави стекло»; и в вовсе, казалось бы, аполитичном кулинарном разделе «Рецепты Татьяны Че» (как приготовить что-то вкусное и полезное из простых ингредиентов, доступных в период разрухи).
Газета разительно отличалась от тогдашнего унылого коммунистического агитпропа, вроде «Советской России». Полноправными соавторами политического театра стали художники Олег Сдвижков и Дмитрий Петров.
Пожалуй, самая бесшабашная выходка – полоса «Солидарности», оформленная как «всероссийская газета сексуального партнерства «Тело». Она подозрительно напоминала реальную «газету социального партнерства «Дело», в которой солидные специалисты рассуждали об объективной необходимости рыночных реформ, с которыми, хочешь – не хочешь, придётся смириться.
Под вывеской «Тела» Александр Сегал развивал эти мысли с опорой тоже на серьезную научную литературу – двухтомник профессора Г.С. Васильченко «Сексопатология». Картинка с подписью «Идите вы в лоно мировой цивилизации!» могла послужить основанием для уголовного дела. Но, по счастью, она оказалась один в один скопирована из натурального «Дела». А судиться из-за авторских прав «партнёры» благоразумно не стали.
Тут кто-то может вспомнить про «Шарли ебдо». Нет, ничего общего. «Солидарность» в аристофановской манере издевалась над теми, у кого власть и деньги, демонстрируя подчеркнутое уважение и сочувствие к простым людям.
Поглощенные нынешними бедами и несправедливостями, мы уже не осознаём масштабов уничтожения нормальной человеческой жизни в 90-е годы и наглости тех, кто это совершал. Производство любого полезного продукта давили конфискационным налогообложением, даже не скрывая, что целью является именно разорение предприятия, а не взыскание налога, при этом импортеров алкогольного суррогата освобождали от каких бы то ни было платежей в бюджет, а организаторы «реформ» сами на каждом шагу унижали и оскорбляли тех, на ком паразитировали, см. тогдашнюю проправительственную прессу. «Мы здесь не только строим новые экономические отношения, мы – в какой-то степени еще и миссионеры, живущие среди народа, не знавшего цивилизации»[2].
Фашистских диктаторов превозносили буквально до небес именно за то, что они не боялись проливать кровь, усмиряя неблагодарных аборигенов: «Пиночет был человеком с сердцем, умом и душой Христа»[3]. Как нужно было на это реагировать? В формате академической дискуссии? Полагаю, язык описания должен соответствовать предмету описания. В.Т. Шаламов писал в своё время про НТС-овцев, что для этих господ «не существует другого языка,как брань».
Но содержание «газеты для тех, кто работает» не исчерпывалось политической сатирой. Основной объем приходился на материалы вполне серьезные, в том числе просветительские, в широком диапазоне от Прокопия Кесарийского до Петра Наумовича Фоменко.
Перечислю вкратце, чем занимался автор этих строк (будучи официально внештатным обозревателем) – не ради саморекламы, а для того, чтобы читатель представлял себе обстановку. Первое задание, полученное мною от Гурболикова, – репортаж из г. Калининграда (прибалтийского). Далее, кроме собственно написания, составления и редактирования текстов, я, например, вставлял от руки в макет буквы, которые плохо отпечатались (то есть, фактически переписывал газету печатными буквами); таким же способом перерисовывал в Исторической библиотеке (где по обыкновению не работал ксерокс) портрет И.П. Каляева для статьи о нем в «Солидарности» (между прочим, вполне комплиментарной); расклеивал листовки и раздавал у подъезда останкинского телецентра воззвание к его сотрудникам – чтобы перестали рекламировать диктатуру и служить «орудием гражданской войны» (телевизионщики соглашались, но продолжали рекламировать и служить); искал по всему городу утку – не ту, которая крякает, а ту, в которую больничные пациенты справляют естественные надобности, главный приз объявленного нами конкурса. И т.д., и т.п.
Никакой субординации не существовало. Любой мог запросто войти в кабинет Исаева и высказать претензии. Случались и ссоры. На моей памяти по крайней мере одна серьезная, вплоть до физических аргументов. По вопросу о Фиделе Кастро. Представьте: люди ссорились не из-за денег, а из-за революции, случившейся в далекой стране много лет назад.
При этом редакционная политика допускала широкое «разномыслие» (название постоянной рубрики). На страницах профсоюзной газеты мой тёзка Кормильцев (который НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС) преспокойненько рассуждал о вреде профсоюзов как таковых: «когда ты берешься защищать целый класс, ты невольно начинаешь защищать и входящих в него бездельников и подонков» (1993, № 3).
Была опубликована даже статья в защиту тогдашнего правительства. Правда, при ее написании биолог Борис Жуков использовал адвокатский ход, который вряд ли понравился бы подзащитным: «ворюги мне милей, чем кровопийцы» (1993, № 7). Наверное, сейчас это некоторых удивит, но «Солидарность» охотно публиковала антиклерикальные материалы. Подчеркиваю: не против религии и не против Христа, но против конкретных поползновений на «реституцию» церковной собственности за счёт трудовых коллективов.
Это в тогдашнем восприятии мало отличалось от «хапков» светской олигархии. И теперь, 20 лет спустя, могу сказать: правильное было восприятие. Каждой подобной операцией – по выселению музея или по застройке парка – церковь приобретала имущество, но отталкивала людей.
Вне допустимого «разномыслия» оказывались те, кто пользовался общей бедой, чтобы разжигать тёмные инстинкты племенной ненависти и исключительности. Их «Солидарность» считала не союзниками в борьбе с правительством Ельцина – Гайдара, а вредными провокаторами, которые дискредитируют народное сопротивление. На конкурсе «Золотая утка» газета «День» даже обошла «Московский комсомолец» (1993, № 7).
Особенную остроту проблема приобрела осенью 1993 г. Принятое тогда решение запечатлено на первой полосе «Солидарности»: сцепившиеся в смертельной схватке скорпион и сольпуга, подпись: «С кем ты, российский народ?» Параллельно разрабатывалась плодотворная дебютная идея: через профсоюзы парализовать наступательную активность обеих сторон. А инициативу, как известно, проявляли в основном президент и правительство. Если бы трудовые коллективы тогда отказались выполнять их незаконные распоряжения (например, по отключению Белого дома от коммуникаций), это сильно сыграло бы на руку парламентской стороне.
Однако первичные профсоюзные организации оказались совершенно беспомощны, а центральные не хотели ввязываться в такой серьезный конфликт, который мог обернуться потерей не только ведомственной собственности, но и личной свободы.
Вот двойственность, заметная даже в лучших номерах «Солидарности». Материалы, поступавшие в газету от профессиональных профсоюзных работников, порою содержали уникальную информацию с фронта классовой войны, но чаще напоминали те отчётные доклады, которыми морили мух на собраниях при Л.И. Брежневе.
Когда главному редактору предъявляли претензии по поводу того, что значительную часть газеты невозможно читать, он отвечал, что представляет не лично себя со своими взглядами и вкусами, но целый коллектив сотрудников, который должен быть обеспечен бумагой, типографией и зарплатой. И в этом тоже был несомненный резон.
А профсоюзное руководство с 1994 г. постепенно налаживало взаимоотношения с властями (московскими и федеральными). Соответственно, оставалось всё меньше причин поддерживать уголок анархии в офисе МФП. Он постепенно самоликвидировался. Андрей Исаев теперь, как известно, депутат от «Единой России». Владимир Гурболиков стал со-основателем православного журнала «Фома», возникшего, между прочим, на базе профсоюзной газеты.
К нынешней «Солидарности», которой руководит Александр Шершуков, отношусь с уважением – хотя бы за то, что она помогает людям. Немногие издания осмелились вступиться за театр им. Гоголя, когда департамент культуры г. Москвы подарил его помещение своему любимцу К. Серебренникову. А «Солидарность» вступилась. Правда, без пикантных подробностей и весёлых картинок. Хотя мне кажется, что для правильного понимания происходящего они были бы очень кстати.
Отечественный медиевист В.Б. Кобрин рассматривал первую русскую Смуту с точки зрения «упущенных возможностей». Опыт вольной демократической журналистики в смуту 90-х годов тоже оказался не востребован. И теперь понятно, что не случайно. У нас так и не сформировалось настоящих боевых профсоюзов, которые могли бы властной рукой не допустить урезания трудовых прав (с переводом постоянных работников на срочные контракты и пр. мошенническими фокусами), массового импорта дешевой рабсилы, экспорта прибылей в оффшорные помойки и прочего, чего быть не должно.
Магистральное направление развития не только в России, но и на родине организованного рабочего движения – умаление и подавление человека труда в пользу отдыхающих разных категорий, от финансового клопа до «беженца» на пособии.
_______________________
[1] См. список делегатов якобы от рабочего класса на «конституционном совещании» у президента // «Солидарность», 1993, № 12.
[2] Перепечатка из «Искусства кино» в «Солидарности», 1995, № 11
[3] Перепечатка из «Московского комсомольца» в «Солидарности», 1993, № 7.