Как просто, верно и со вкусом заметил в своём самом неоднозначном рассказе писатель-фантаст Теодор Старджон, «чтобы перепугать до смерти всё население Земли, достаточно вызвать репортёров».
В современной конъюнктуре это также можно сделать, запустив в электронную сеть любую взрывчатую информацию об очевидном и невероятном, пусть даже и посредством откровенного фейка – цель одна: осадок останется и продолжит тревожить особо дотошные умы.
Именно этим я сейчас и собираюсь заняться на бегущей строке: наговорить здесь мистически провидческую историю, только для того, чтоб нужный осадок продолжал будоражить и не давал задремать перед уже очевидным катаклизмом, даже если точную природу его до самого последнего момента не удастся угадать.
Прежде всего, утверждаю, что всё когда-то походя прочитанное и по непонятным причинам отложившееся в памяти оказывается не случайным.
И не случайно в мою перегруженную заботами память с некоторых пор настойчиво прорывалось смутное воспоминание о с виду проходном рассказе, опубликованном ещё в 70х, кажется, в журнале «Вокруг света» (могу ошибаться). Автора не вспомнила бы и под трибуналом, зато название сохранилось, а по одному названию с помощью интернета в стоге сена можно отыскать не только иголку, но и бином Ньютона, и даже бозон Хиггса.
«Скальпель Оккама», автор (не к ночи!) вышеупомянут, настоятельно рекомендую. Там и букв не слишком много. Зато много всего прочего.
Суть: талантливый во всех отношениях человек, ко всем прочим заслугам ещё и честный, глубоко порядочный и ведомый во всех своих жизненных начинаниях самыми благородными побуждениями, силой воли и обстоятельств оказывается практически на вершине профессионального, карьерного и даже, в известном смысле, политического роста – становится правой рукой и законным преемником влиятельнейшего на планете «индивидуума».
«Индивидуум» серьёзно умудрён солидной и странной репутацией, но ещё более годами, и согласно их количеству очень скоро собирается отойти в мир иной, оставив бразды правления одной из важнейших структур на планете этому самому, честному и талантливому ранее расхваленному преемнику.
Преемник по всем параметрам действительно так хорош, как его малюет биография, в которой высвечивается прозорливым героям только одно пятно: человека этого жизнь так потрепала и так отделалa под орех (хоть и не раздавив скорлупы), что у него объективно не должно остаться ни малейшей веры в какую бы то ни было справедливость, достижимую главными и непреходящими вехами человеческой природы – честностью, совестью, порядочностью и прочими «вечными скрепами».
Иначе говоря, грубо наученный собственным несправедливо горьким опытом, выбившем из него веру в высшую справедливость, человек этот, придя к власти, вполне возможно более не будет утомляться ненужными большому бизнесу высокими чувствами, а станет действовать исключительно из соображений насущного профита. Как все. B масштабах одной ведущей в геополитике страны и, следовательно, с откликом на целую планету…
И вот, чтобы хоть как-нибудь повлиять на будущую деятельность этого человека у власти, которая, после ожидаемой скорой кончины босса («индивидуума»), вот-вот ему достанется, личный врач босса, при содействии собственного брата, замышляет неслыханный, невероятный эксперимент. Чтобы, без шума и созыва репортёров, до смерти напугать только одного человека – того, в чьих руках скоро окажутся бразды правления и кто, руководствуясь нужным испугом, сможет держать их в соответствующем напряжении, вне зависимости от сиюминутных нужд большого капитала.
Для блага всех людей на одной планете.
Тщательно готовится и, сразу после ожидаемой кончины старого босса – «индивидуума», блистательно разыгрывается невидимый миру шедевр.
Личный врач вводит «наследника империи» в святая святых – подземный личный крематорий босса, и предлагает ему присутствовать при частном вскрытии «настоящего», а не подсунутого официальному патологоанатому тела.
Наследник судеб земных оказывается лицом к лицу с невероятной, ужасaющей истиной: под знакомой оболочкой царственного старика скрывается инородное тело, тело не человеческое, тело неизвестного рептилоидного существа.
Первый шок смягчает пояснительная легенда личного врача: он знал о неземной природе индивидуума, поскольку незадолго до его кончины самолично произвёл тайное вскрытие его ближайшего соратника и помощника, скончавшегося первым. Следуют тревожные детали, объясняющие некоторые известные странности поведения старца: никогда не подавал руки (потому что нормальная температура его тела значительно превышала человеческую норму), жил затворником (потому что с годами всё труднее переносил земную атмосферу и уединялся в более удачно устроенные в собственной резиденции места) – одним словом, с виду обычные старческие прихоти известного человека филигранно вписались в ювелирно отточенное объяснение и утвердили будущего «наследника» в том, что следует верить глазам своим – один из важнейших командных пунктов в управлении судьбами человечества до сих пор беспрепятственно занимало неизвестное существо, явно неземного происхождения.
Дамокловым мечом зависает вопрос: кто и зачем? Что эти… «индивидуумы» делали (и возможно, будут продолжать делать) среди человечества и для каких целей?
Умный доктор подводит собеседника к самооткрывающейся истине: если собрать и проанализировать все негативные перемены на планете за истекшие века и десятилетия, признать их стихийный характер, даже не вдаваясь в чрезмерную экологию, становится очевидным, что все эти «стихийные» перемены непременно оказываются во вред, а не на пользу окружающей нас среде. С какой стороны ни посмотри – с экологической или общественной.
Затем доктор не всуе поминает планетарную инженерию, то есть переделку других планет под выгодные для себя условия: «Скажем, им нужно больше воды и они хотят растопить полярные ледовые массивы с помощью тепличного эффекта? Хотят увеличить содержание окислов серы и уничтожить все формы морской жизни – от планктона до китов? Сократить численность человечества с помощью рака, эмфиземы легких, инфарктов и даже войн?..»
Напоминает, чем занимался босс, преемнику которого отныне придётся либо продолжить начатое, либо воспрепятствовать оному: «Прикиньте только… чем он занимался: уголь, нефть, нефтехимия, пищевая промышленность, рекламное дело – все это либо само изменяет среду, либо помогает тем, кто ее изменяет… У него нашлись миллионы добровольных помощников…»
И, наконец, подходит к главному – «если происходящие сейчас перемены продолжатся и даже ускорятся, то мы можем ждать множество таких гостей».
После всего увиденного и сказанного, кульминационная идея всей постановки самым естественным образом резюмирует единственно возможный выход из кошмара:
« – Чего же вы хотите?.. Мобилизовать человечество на борьбу против захватчиков?
– Ничего подобного. Я бы только медленно и без шумихи дал обратный ход всем переменам. Если наша планета в своем естественном состоянии непригодна для них, я постарался бы и сохранить ее такой. Не думаю, что нам придется изгонять их. Они просто не придут… »
Ошеломлённый и подготовленный таким образом, «наследник» уходит убеждённым, а значит, вооружённым, оставляя читателю если не гарантию, то надежду, что подобное «посвящение» сделает его непримиримым к некоторым преступлениям против родной планеты и рода человеческого, до сих пор совершаемых руками нас самих…
Но это ещё не всё и далеко не главное. Всё увиденное «наследником» воочию во время вскрытия было искуснейшим муляжом, сотворённым блестящим специалистом для выше описанной цели: найти наилучший способ убедить «наследника» действовать во власти наичестнейшим в человеческом плане образом. Hаперекор доминирующей до сих пор всей системe финансовых и геополитических интересов.
Пусть речь идёт лишь о капле порядочности в море оголтелого профита. Но, как известно, гомеопатические дозы иногда способствуют более радикальному лечению на долгий срок, нежели жёсткая химия или повальное облучение.
«Скальпель Оккама» использован в самой прямой своей смысловой вариации – наиболее истинной причиной окажется простейшая: «ты и я знаем, что человеческой жадности и беспечности самих по себе вполне достаточно, чтобы разрушить нашу планету. Но… для людей… располагающих реальными возможностями пресечь этот процесс, подобные причины неубедительны… То есть он ничего не стал бы делать ради спасения мира, пока мы не подсунули ему довод, убедительный лично для него».
И вот когда и герои, и читатель, казалось бы, подошли вплотную к уже объявленной развязке и удовлетворённо присели передохнуть – всё это блеф, муляж, умелая мистификация!- тот самый скальпель Оккама, блеснув отточенным смыслами лезвием, неожиданно рубит ещё один раз – с плеча: герои внезапно осознают, что если метод Оккама учит сводить явления к простейшим причинам, то только потому, что они чаще всего оказываются истинными…
И два виртуоза-мистификатора, успешно реализовавшие блестящую постановку смотрят друг на друга в нежданном потрясении: а что, если мы оказались правы?.. Что, если всё именно так и есть, как мы придумали и заставили поверить другого?..
В великолепном рассказе Старджона, на мой взгляд, не хватает только заключительной риторики, без называния имён: те и сильны, в кого никто не верит…
Я всё-таки завела вас, читатель, в такие дебри смыслов не напрасно: очевидные параллели когда-то сочинённого (или в видéнии узримого) с сегодняшней нашей действительностью трудно отрицать.
Мы переживаем сейчас какой-то невообразимо крутой виток великого множества одновременно зашедших в тупик проблем, практически во всех сферах нашей жизнедеятельности. Или бездеятельности – кому как кажется.
Мы никак не можем ни договориться между собой, ни доказать взаимную ответственность в общих проблемах, ни признать правоту оппонентов, ни убедить оппонентов в своей правоте. Кроме нашей собственной глупости, не отпускает ощущение «третьей силы», ведущей мало понятную, но уже ощутимую игру (и, похоже, на поражение…), не нытьём, так катаньем, не хорьками, так ларьками – хорошо известной и давно весьма очевидной методикой, типа разделяй и властвуй.
И если руководствоваться тем самым знаменитым скальпелем Оккама, позволяющим отделять зёрна от плевел одним решительным надрезом – надлежит выбрать простейшую и самую очевидную цель такой игры: и нам, и оппонентам в ней предназначена роль однозначно проигравших.
Потому что и мы, и оппоненты потеряем вместе. Всё то, что вместе наворотили, как добровольные помощники некоей третьей силы, не ведaвшие, что творили в чью-то пользу и себе во вред.
Чем бы таким нас всех вместе напугать, чтобы приостановились и дали обратный ход, возвращаясь на когда-то безопасные позиции, к когда-то хорошо работавшим структурам?
Максимально упрощая, всю концепцию можно свести к самой сути консервативной идеи: всё то, что когда-то работало на благо (пусть и относительное) и кардинально отрицательно изменилось с поисками новых форм, должно быть переосмыслено, переоценено и снова введено в эксплуатацию, с необхoдимыми поправками на сегодняшние факторы.
Pечь отнюдь не о вхождении два раза в одну и ту же воду, не о возвращении к пройденному и забракованному за чрезмерные грехи. Речь о тех положительных аспектах, которые в рaзных областях человеческой деятельности показали себя достойными сохранения в веках – ныне развинченные и заплёванные «скрепы», или «устарелая» христианская мораль – на чём стояли, сколько всего удержали до сих пор, а теперь – под откос…
Метания в поисках виновников всех видов трагических изменений и катастроф, без реальной возможности улучшения общей ситуации только усугубляют негативные последствия и продлевают агонию.
Почему бы не попытаться реабилитировать и сохранить многое из когда-то отброшенного по необходимости, глупости или из тщеславия, в погоне за «добром» и бегстве от добра, которого, как известно из поговорки, искать как раз не рекомендуется?
Ведь если удастся сохранить нашу христианскую цивилизацию в пригодном для нас и непригодном для «них» состоянии, нам не придётся их изгонять: «они» действительно не придут… Чем бы таким действенным напугать всех вместе, чтоб очнулись, оглянулись и взялись за ум, за гуж и, наконец, за дело?..
А то может, и впрямь, оказался прав писатель-провидец, и всё сейчас именно так, как он придумал, а я переплела с действительностью?.. И сегодняшнему упирающемуся в кошмар тупику есть самое простое, верное и страшное объяснение?..
Для особо впечатлительных всё-таки уточню: это аллегория. Аллегория – мать раздумий. Посмотрим друг на друга в потрясении. Подумаем…