Рубрики
Блоги Прогнозы

Год литературы в России: без вины виноватые

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце – подавно.
И ни церковь, и ни кабак –
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята!

В. Высоцкий

В России, если кто не знает, проходит «Год литературы». По-своему это событие решил «отметить» депутат от «ЛДПР» Ярослав Нилов. Он заявил, что «изучать «Войну и мир», «Преступление и наказание», Булгакова и прочих (Курсив мой. – С.Р.) – сложно и рано! Их изучение, – добавил парламентарий, – это, по сути, навязывание подросткам тех мыслей и идей, которые вынес из этих произведений учитель».

Умопомрачительный пассаж. Интересно, каким образом, по мнению депутата, учитель литературы в школе должен объяснять ученикам предмет? И почему «навязывание»? Что значит «своих мыслей и идей»? Нужно навязывать чужие? Быть может, в школах преподают те, кому за 80, а, стало быть, кроме совдеповской литературы ничего не знающие?

Других проблем у нас, конечно, нет, поэтому самое время задуматься о том, как и кого нужно проходить на уроках литературы, а кого нет.

Не надо мелочиться, давайте сразу пойдем ва-банк: запретим изучение литературы совсем! Нет, давайте вообще все запретим! Ну, как тут не вспомнить Петрушу Верховенского из «Бесов»:

«…Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает, послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство».

Как сказал бы Достоевский, «чудо как хорошо!». Пару лет назад, коллега Нилова, кандидат на пост мэра Москвы, Михаил Дегтярев, на полном серьезе заговорил о том, что пора бы запретить детям шуметь и плакать после 10 вечера, а собакам – лаять (штраф – до 20000 рублей). Он же предложил предоставлять «пару дней» в месяц работающим женщинам в «критические» дни: «Зачастую болевые ощущения прекрасной половины настолько интенсивные, что приходится вызывать бригаду скорой помощи. Многие женщины отмечают, что ежемесячные боли выбивают их на несколько дней из колеи. Поэтому ученые-гинекологи рассматривают менструацию не только как медицинскую, но и как социальную проблему”, — объяснил парламентарий».

Но вернемся все-таки к литературе.

Почему взята эта «тройка» – Достоевский, Толстой и Булгаков? И кто такие – прочие? Тургенев с Гоголем? Лесков с Некрасовым? Достоевский с Толстым сложные, а Гончаров с Чеховым – попроще? Может вообще остановиться на простой беллетристике, заполонившей все книжные магазины, и тогда вопрос решится сам собой?

Обнаруживший позднее признаки «информационной войны» (термин, надо понимать, депутату не знаком), господин Нилов скажет о том, что его, дескать, не так поняли, а учителя должны искать ко всем индивидуальный подход.

Бесспорно, Достоевский и Толстой (и даже Гоголь с Тургеневым) дюже сложные писатели не только для учащихся 7-10 классов, но и для огромного числа людей вполне себе взрослых. Я с трудом представляю, как можно поставить методику изучения произведений великих романистов в зависимость от уклона класса.

Оказывается дело не в «каких-то не таких» преподавателях и их методиках, а в обычной бюрократии. Депутатам было бы полезно прислушиваться к мнению самих учителей. Михаил Нянковский, заслуженный учитель России, более 20 лет преподававший в школе литературу, ясно и четко обозначил суть проблемы:

— «И как же правильно преподавать литературу?

— Для этого существует методика преподавания литературы, я вам сейчас весь курс этой науки читать не буду. На самом деле, все знают, как это делается. Но проблема-то в том, что учителю очень многое мешает работать. Очень много вещей не имеют отношения к педагогической деятельности: мониторинги, отчётность, ведение электронных журналов, дневников – это отнимает уйму времени либо от самообразования, либо от дополнительной работы с детьми».

Я не хочу говорить о Толстом и Булгакове: слог обоих чужд мне, поэтому мое мнение будет субъективно и предвзято. Но и тут дело в не «трудностях перевода», а в моем личном к ним отношении. Тот же Толстой навсегда останется классиком русской литературы, как бы я к нему не относился.

Давайте рассмотрим «Преступление и наказание». Пожалуй, нет более известного и «затертого до дыр» романа, знакомого всем (по своей воли али против оной), благодаря любимой школе. Почему в советские годы Министерство просвещения выбрало для учеников именно «Преступление и наказание», ставшее уже «нарицательным», хрестоматийным произведением нескольких десятилетий? Почему «за бортом» остались, к примеру, «Униженные и оскорбленные»? Отличный для понимания восьмиклассника, на мой взгляд, роман.

«Преступление и наказание» – удивительный выбор советских властей, не «приметивших слона». Если кто-то считал и продолжает считать, что «Преступление и наказание» – это роман о том, как бывший студент «тюкнул» жадную старушку топором, а «тюкать» старушек – не есть хорошо, то имеет смысл принять холодный душ. «Преступление и наказание» – это религиозный, философский роман, читать и понять который можно только через призму христианского восприятия, а еще лучше – со знанием книг Евангелия. Это роман о прощении и раскаянии. Детективная фабула произведения – не более чем писательский прием. Тут я полностью солидарен с протоиереем Дмитрием Струевым, который прочел недавно лекцию о «Преступлении и наказании», где он говорит о том же самом:

«Роман всем нам знаком еще по школьной программе, и там, как мне запомнилось, он изучался преимущественно с позиции выяснения вопроса, этично или неэтично убивать старушек. Путем достаточно долгих диспутов мы приходили к выводу, что старушек все-таки, наверное, убивать не следует. Огромный пласт тех смыслов, которые Достоевский вкладывал в роман, оставался за пределами нашего поля зрения.

Потом я наткнулся на цитату из записок Федора Михайловича, которые делались во время работы над романом: «Идея романа — в православии. Что есть православие?» Сначала я удивился, потом решил роман перечитать. После этого я стал приходить на уроки к старшеклассникам и пытаться говорить об этом романе, но говорить с иной точки зрения, нежели им было привычно и нежели было привычно учителям».

Учитель литературы, рассказывая на уроках о «Преступлении и наказании», не должен сегодня ссылаться на труды Кирпотина (хотя и он не так уж плох, если убрать всю ленинскую идеологию, которая в общем-то минимальна). Есть прекрасная, замечательная, довольно редкая книга Г. Мейера «Свет в ночи» (О «Преступлении и наказании»). Опыт медленного чтения. Издана в 1967 году во Франкфурте-на-Майне. Книга, которую никогда бы не напечатали в СССР. Не так давно, в издательстве МГУ, вышло учебное пособие – «Путеводитель по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Автор книги – Степанян Карен Ашотович, доктор филологических наук, вице-президент Российского общества Достоевского. У президента этого общества, заместителя директора по научной работе Музея Ф.М. Достоевского в Петербурге, Б.Н. Тихомирова, выходила книга «Лазарь! гряди вон». Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении: Книга-комментарий». Нет никаких сомнений, что по подобным изданиям в школах уже преподают литературу.

Я не в курсе, но, может, кто подскажет: как давно на Охотном ряду собрались профессиональные филологи и лингвисты, которые в состоянии дать критическую оценку и методические рекомендации по изучению литературы в школах? Не пора ли отдельным «слугам народа» заняться действительно серьезными вопросами: плачущими после 10 вечера детишками, лающими собачками и отпуском для представительниц прекрасного пола в «критические» дни? А такие «пустяки», как русская литература, оставить нам, «юродивым и убогим»? Хоть какое-то счастье в жизни будет.

Автор: Сергей Рублев

Главный редактор сетевого издания «Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества»