Ближний Восток переживает беспрецедентные изменения в общественно-политической жизни. Сомнению и пересмотру подвергаются те ценности, которые казались неприкосновенными на протяжении многих столетий, пересматриваются межарабские связи, формируются новые альянсы, опирающиеся не только на региональную, но и на глобальную составляющую. При этом заметно также желание обратиться к «славному прошлому» как к некоторому якорю, способному не только удержать «ближневосточный корабль» на плаву, но и обеспечить безопасность в мутных водах мировой политики.
В последнее время турки все чаще обращаются к истории Османской империи. Тот, кто будет утверждать, что она уже давно стала для региона лишь предметом академических исследований, вряд ли что-то понимает в этом регионе. Османская империя, став частью великолепной истории Турции, продолжает отражаться в судьбе народов и стран, которые некогда были частью Оттоманской Порты. Это можно видеть и на примере алжирских турок, значительной своей частью представляющих силовой сектор этого важного для Африки государства, и на примере курдов, продолжающих самозабвенно бороться за свою независимость, и на примере самой бывшей Порты.
1 ноября в Турции состоялись досрочные парламентские выборы, на которых победила Партия справедливости и развития (ПСР). Выборы проходили на фоне обострения внутриполитического фона: срыв переговоров о правительственной коалиции после июньских парламентских выборов, экономические проблемы, усиление напряженности в юго-восточной части государства. Турецкое общество поляризовалось, но общей линией стало нежелание далее поддерживать оппозицию, не оправдавшую ожиданий. Преобладающим также стало стремление вернуть стабильность. Последняя все чаще связывается с конкретным человеком — Реджепом Тайипом Эрдоганом, основателем вышеуказанной партии. Именно Партия справедливости и развития в рамках предвыборной кампании выдвигала девиз «Пусть продолжится стабильность! Пусть Турция растет!» И вот эта идея «роста» Турции и представляет особый интерес.
Еще в ноябре 2012 года, давая интервью российскому телеканалу Russia Today, президент Сирии Башар Асад обвинил турецкого премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана в провоцировании имперских настроений в своем государстве и проведении подобной политики и на внешнем уровне, в частности, в отношении Сирии. «Я считаю, — заявил Асад, — что он [Эрдоган] считает себя новым султаном, способным контролировать весь регион с позиций новой Османской империи. Это — основная причина перехода его политики «без проблем» к политике «без друзей».
Тема Османской империи — не единственная, которая представляется интересной в данном контексте. Не секрет, что многие сторонники Эрдогана называют его «халифом» (то есть «заместителем», «наместником» пророка Мухаммада на Земле и лидером мусульманской «уммы», религиозной общины). Некоторые идут еще дальше, заявляя, что, будучи «халифом», он имеет право выходить за рамки существующих законов и использовать все возможности и средства в своих интересах, включая коррупционную составляющую и избыточное применение силы.
Подобное «доверие» имеет уже значительную историю, которая и окрыляла Эрдогана на проведение весьма эмоциональной политики в рамках общей линии «отца мусульман». То он называет «пиратом» Израиль за нерешенную палестинскую проблему, затем упрекает президента Египта А. Ф. ас-Сиси в тирании, отказывается признать Республику Кипр и вступает в пикировку с главой непризнанной Турецкой Республикой Северного Кипра Мустафой Акынджи по поводу будущих двусторонних отношений, темпераментно реагирует на любые вопросы по поводу поддержки Турцией китайских уйгуров, требует от России уважения прав крымских татар, критикует ЕС за «закон об исламе», принятый в Австрии и так далее. При этом, подобная эмоциональность не подразумевает отказа от реализации весьма прагматичной политики в отношении каждого из объектов критики.
Необходимо отметить особо, что в турецком обществе различные элиты оказывают всяческую поддержку идее создания нового халифата с Эрдоганом во главе. Формально в поддержке партии Эрдогана отразилось давнее разделение на «гражданское общество» и «государство», существовавшее в турецком обществе. «Гражданское общество» и государство уже давно рассматриваются в отрыве друг от друга, как с трудом связанные между собой части социальной жизни государства. Многие избиратели рассматривали отстаивание оппозицией «гражданственности» как предательство «государственности».
Голосование «за» или «против» Эрдогана стало своеобразным индикатором. 1924 год, когда был упразднен Османский халифата, становится поводом для новой рефлексии. Отчасти это связано с тем, что пост «халифа» с тех пор оказался «вакантным», вызывая желание многих (в числе которых были — в разные годы — главы Египта, Афганистана, Марокко, а также шерифы Мекки) принять его на себя.
Еще в 2002 году, когда Джордж Буш заявил о новом особом положении Турции в рамках проекта «Великий Ближний Восток», стало ясно, что Эрдоган получил карт-бланш для проведения любой политики при условии согласования основных положений с США. В апреле 2011 года в рамках предвыборной кампании Эрдоганом была озвучена программа развития страны, в дальнейшем получившая название «Программа 2023». Если не вдаваться в подробности, можно охарактеризовать ее не только как широкомасштабную, но и весьма претенциозную в своей основе, подразумевающей решение большинства внутренних проблем уже на первоначальных этапах реализации. Но прошло почти пять лет, изменений нет, по крайней мере в той части, что касается едва ли не самой острой — курдской проблемы.
В середине октября 2015 года американский посол в Турции Джон Басс и российский посол Андрей Карлов были вызваны в МИД Турции для выражения недовольства по поводу предоставления вооружения сирийскому Курдскому демократическому союзу (КДС), борющемуся непосредственно с ИГИЛ*. Основные опасения турецкой стороны обусловлены тем, что это оружие может быть передано сирийскими курдами боевой ячейке Курдской рабочей партии (КРП), запрещенной в Турции.
На наших глазах сейчас разворачивается ожесточенная борьба за существование Курдистана. Общая численность курдов никогда и никем не определялась, но есть лишь приблизительные цифры, говорящие о 20-40 млн. человек, и эта общность является самой крупной, не имеющей собственной государственности («территориальное распятие» Курдистана произошло в 1926 году, когда он был «роздан» Англии, Турции и Ираку).
Получив курдские территории в свой состав, Турция на протяжении долгих лет проводила жесткую политику по отношению к их населению, пытаясь лишить этот народ воли и сил для проведения политики отстаивания собственных прав. Наиболее последовательными сторонниками отстаивания прав курдского народа была Рабочая партия Курдистана (РПК), и именно она обвиняла Стамбул во всяческом пособничестве ИГИЛ. Количество боевых столкновений между турецкими войсками и боевиками РПК сложно сосчитать. При этом, РПК всегда имеет возможность отойти на свои базы на севере Ирака и «залечить раны», после чего возобновить операции.
Опасения Турции, что существующее сотрудничество сирийских и иракских курдов будет продолжено, и РПК может получить вооружения, предоставленные американской и российской стороной, вполне обоснованы. Тем более, что курдские повстанцы на современном этапе уже неоднократно заявляли о своей готовности добиться наконец создания независимого Курдистана. С учетом того, что курды категорически заявляют, что, как бы ни сложилась противостояние с ИГИЛ, их борьба за собственную государственность будет вестись до победного конца, Турция обречена на долгий этап поиска оптимальных решений.
Следует при этом помнить, что на протяжении уже долгого времени именно курды оказывают вооруженное сопротивление ИГИЛ – которому, согласно различным источникам, Турция предоставила и военную, и другую помощь в надежде решить тем самым «курдскую проблему». Интересы Турции в отношении ИГИЛ не ограничивались собственно курдами. Здесь и возможность участия в акции по свержению сирийского режима Башара Асада, и получение немалой прибыли от приобретения нефти, продаваемой различными структурами, так или иначе относящимися к ИГИЛ, и представление временного и постоянного убежища различным «военным специалистам», имеющим обыкновение возвращаться в районы ведения активных боевых действий, и многое другое. Когда официальный Стамбул выступает за обеспечение безопасности в регионе, он становится подобным «уроборосу» — змею, кусающему себя за хвост.
Иной сторонний наблюдатель мог бы возразить, что Турция и так уже пошла на некоторые уступки как в отношении собственного населения курдского происхождения, так и в отношении переговорного процесса по «курдской проблеме» в целом. Однако данные поблажки, как мне представляется, были даны конъюнктурно, с надеждой вернуться со временем к прежней позиции.
После резких спадов и непродолжительных подъемов в решении курдской проблемы, а также длительной, разнообразной (и не безвозмездной) поддержки ИГИЛ, Турция рискует получить новый виток терроризма на своей территории, к чему население совсем не готово. Именно обещание укрепления национальной безопасности и стало тем, что обеспечило победу ПСР и Эрдогана. Но сможет ли он удержать порядок внутри страны при сохранении экспансионистских планов? В любом случае Эрдогану очень скоро придется узнать, справедлива ли турецкая пословица, говорящая, что «этот мир не достанется ни розе, ни соловью».
_______________________
*Деятельность организации запрещена в России решением Верховного суда РФ.