Франция моя, Франция… В эти дни, когда я вот-вот брошу Москву, чтобы побродить по твоим осиянным изморозью зимним полям, ты, благодарение Небесам, избавила меня от еще одной терзавшей сердце мучительной неправды.
Писательнице Людмиле Улицкой вручили орден Почетного легиона. Второй категории, если не ошибаюсь, минуя первую. Весьма и весьма престижно. Награждению предшествовал скандал, отголоски коего, вне сомнения, дошли до Франции: выход в патронируемой маститой дамой детской серии книги некоей Тименчик, провозглашающей, по сути, гомосексуализм и даже педофилию «вариантом нормы». Вне сомнения, приложилось к этому всему и рьяная поддержка писательницей майдана и бомбежек Новороссии. В сумме все сие и дало искомое «уважение свободы духа, открытости и толерантности». Леваческая фронда, безопасно играющая в «удушение свободы слова», «карательную психиатрию» и прочие злобно гнетущие их темные силы, вполне готова выдвигать из своих рядов очередную пародию на Герцена, прогрессивная же мировая общественность готова пригревать и награждать. Так кого ж и представлять к очередной французской награде, как ни лауреата премии Симоны де Бовуар? Кстати, все сцеплено крепче, чем кажется на первый взгляд. Напомню, что еще в 70-е годы самое Симона де Бовуар подписывала петицию творческой интеллигенции о легализации педофилии. Да, к этому я и веду. Какие награды, такие и лауреаты.
Орден Ленина – это стыдно. Это объяснит и не без блеска обоснует любой либеральный бонакон. Сегодня они, задним числом смелые, винят достойнейших людей, что те не отказались некогда от подобной награды. Думается, немало на самом деле, к примеру, деятелей науки принимало его с двойственным чувством. И не нам их сегодня судить. Но во имя всего святого, чем орден Почетного легиона лучше ордена Ленина?!
По сути это не просто награда, а организация, с первых дней своего существования вольготно расположившаяся во дворце гильотинированного революционерами принца де Сальма. Уже приятно, не так ли? Организация, на которую замышлял опереться Наполеон Бонапарт, исчадье революции, такое же естественное ее порождение, как Сталин-Джугашвили – порождение Ленина и Троцкого. Кстати, мнение не только мое. Помнится, на книжной ярмарке «Ренессанс католик» мы разговорились с сходстве этих двух фигур с историком Ренольдом Сеше, исследователем революционного геноцида крестьянства, преимущественно – бретонского. Близнецы оба два, невесело шутили мы. Из взаимных убиений революционеров хаотического периода неизбежно выдвигается фигура второго ряда, даже третьего, которая отменяет и свободу, и равенство и братство, обретая диктаторские полномочия. Устанавливает цензуру, какая и в кошмарном сне не снилась свергнутому правительству, строит немыслимой мощности машину государственной пропаганды. От кровавых репрессий против духовенства переходит к тому, что прибирает Церковь к рукам, понуждает возносить молитвы за любимого себя. Ну и, разумеется, наносит многим народам столь чудовищный генетический ущерб, что раны не зажили до сих пор. Делается богоравным и незаменимым, неприлично прославляется при жизни. Вот разве что Сталин до короны не решился или не успел дотянуть кощунственных рук – а все остальное один в один. Вплоть до того, что и кровь-то обоим чужая, то есть водица, лить не жалко. Один не русский, другой не француз. Оба до конца жизни говорили с акцентом.
Мне было больно, когда орден Почетного легиона вручали действительно заслуженным людям. Они принимали его, и я опять же не берусь их судить. Но если в ряды сего легиона начинают принимать леваков, все становится на свои места.
Католическая Франция, Франция – возлюбленная дочь Церкви, не нашла бы награды для писательницы, самый известный роман которой, по сути, является пропагандой абортов. Но такая награда есть у Республики. Вы с огромной лупой выискиваете у нас советские атавизмы, французы? А не слабо поискать их у себя? На Триумфальной арке, где начертаны имена палачей Вандеи? Среди бесконечных улиц Камиллей Демуленов, с девицы во фригийском колпаке, для изображения которой позируют лучшие дочери страны?
Улицкая, прознавши о награждении, провозгласила свое горячее желание, чтобы Россия «шла европейским путем». Прекрасно, многие из нас также за. Вопрос лишь в том, что именно считать европейским путем? Быть может, все-таки, счесть за таковой более полутора тысяч лет жизни по христианским заповедям, со святостью семьи и неприкосновенностью ребенка? Мы спотыкались и падали на этом пути, но общество выравнивало само себя. Леваческому же «европейскому пути» меньше лет, чем Людмиле Улицкой. Кто и когда доказал, что «европейский путь» это содом?
Быть может уместнее назвать настоящими европейцами тот миллион французов, что вышел на улицы Парижа в защиту нормальной семьи? Тех мэров захолустных городков, что подвергаются судебным преследованиям за отказ регистрировать однополые пары?
Клайв Льюис прав: у каждой страны две сути. Истинная и искаженная. Логрис стоит против Британии, лилии против Марианны, Россия против СССР.
Франция, моя Франция, ты скупа на снег, но изморозь на твоих полях похожа на ледяные узоры оконного стекла. Мы победим, Франция! Чем меньше морок, тем ясней на душе. Мы победим, нам ведь заповедано побеждать тех, чье имя – легион.