Рубрики
Блоги Переживания

Дурицкий мост

Мне трудно одобрить поступок людей, явившихся разбираться с импровизированным «мемориалом» на месте убийства Бориса Немцова. Ко всему, что связано со смертью, должно проявлять хотя бы такт. И надлежит быть цивилизованными людьми, а людям цивилизованным не свойственно ничего срывать, рвать, топтать и прочая таковая.

Да и фотографироваться в подобной ситуации довольно-таки гадко.

Однако варварство, пожалуй, имеет место с двух сторон конфликта. Устройство самочинных мемориалов (да еще в историческом центре города) это, знаете ли, также вид дикарства. Оградки, что обыкновенно используются при ремонтных работах, ряды свечных стекляшек, навязанные повсюду ленточки, тряпочки, груды увядших цветов, пластиковые бадьи с водой, аварийный конус, обклеенные фонари, бумажки в пластиковых файлах, венки, грязные уже плакаты, косо и криво начертанные от руки… Выглядит все это, скажем мягко, не очень эстетично. Больше всего сие напомнило мне деревенскую манеру возводить у дороги всякие самодельные конструкции на местах ДТП. Едешь и видишь: то деревянная пирамидка с веночком, то ствол дерева обмотан траурной тканью и фотография наклеена… Но это свычай презренного ватного класса, а тут поработали представители креативного сословия. А результаты удручающе схожи.

В рамках цивилизованного городского общежития на место гибели человека уместно приносить только цветы. Освобождая их от целлофановой обертки, разумеется. Живые цветы прекрасны и особенно трогательны на грубом асфальте. Цветы увянут, их уберут дворники, все красиво и пристойно. Потом можно будет положить новые.

Что-то большее, чем цветы, к примеру, свечи, обычно принято нести только в первые дни смерти, до похорон. Потому, что больше пока некуда возлагать символы скорби. Но прошли похороны, стало быть, есть могила, стало быть, есть куда прийти и с цветами, и со свечами, и с венками. Или затруднительно себя обременить, доехать до кладбища? Велика же цена такому горю…

В действительности, мы имеем дело не столько с проявлением скорби шестнадцатипроцентников (то число россиян, что, по мнению писателя Владимира Войновича, еще более четко сформулированного соратником Навального Леонидом Волковым, не должно быть подвергнуто «люстрации»), сколько с элементарным шантажом. Давайте-де, ставьте именно тут памятник, место все одно нами занято, не уйдем, захотите навести чистоту, будем приковываться к перилам под беспристрастными камерами прогрессивных журналистов, «голодать» как Надежда Савченко, займем все первые полосы газет, вам это разве надо, лучше слушайтесь по-хорошему, santosubito!

Я очень удивлюсь, если все это капище удастся ликвидировать без эксцессов.

Между тем речь идет об исторической части городского пейзажа. Любое изменение в нем требует серьезных согласований и оснований. Мало ли, кто и где погиб. А случись несчастье посреди Грановитой палаты – тогда что, тоже? Прямо посреди палаты? Умолчим уже о том, что восемьдесят четыре процента россиян покуда живы,  не люстрированы, и подобного памятника имеют все права не желать. Нужен самое меньшее опрос. Только шестнадцатипроцентникам опрос как раз и не нужен, ибо они суть шестнадцатипроцентники и прекрасно отдают себе в том отчет. Поэтому остается напирать, шантажировать прикрываясь тем, что спорить со скорбящими вроде как не принято. Что поделаешь, если скорбящие хотят луну с неба, мы не должны запускать специальной ракеты в космос.

Элементом шантажа является также и самодельная табличка «Немцов мост», наклеенная на месте трагедии. Чего уж так скромно-то? Давайте сразу переименуем Москву в Немцовград, вам же не привыкать. А Нижний Новгород в Немцов, был же он, бедный, Горьким.

Не посягайте на наши топонимы в ваших представлениях о героизме и заслугах. Довольно уже ваши предшественники-большевики с переименованиями постарались. Одна бестактность порождает другую. Многих затронуло покушение на название Большой Москворецкий. Мы, москвичи, болезненно относимся к идеям переименований. Поэтому не удивительно, что по сети пошло гулять прозванье Дурицкий мост – бестактное, грубое, но, безусловно, остроумное. (Как мы должны помнить из школьных учебников, сатира, в отличье от юмора, вообще вещь довольно жестокая). Так что, увы, что поделать. Михаил Касьянов предложил этот бред на полном серьезе – ну и получи на полном серьезе московский ответ. Здесь Москва, а не Солнцево. Не надо трогать чужого.

Как ни странно, но скорбящие люди тоже должны проявлять такт и адекватность. Если претензии их скорби делаются наглы, преувеличены и несообразны с чувствами других людей – стоит ли удивляться, что с их скорбью перестают считаться?

Эльм-стрит в Далласе осталась Эльм-стрит. Хотя Джон Фицджеральд Кеннеди был действующим президентом, а скорбела о нем вся страна, не шестнадцать ее процентов. И по Эльм-стрит ездят автомобили. Я тоже хочу спокойно ходить по Большому Москворецкому мосту, без риска случайно задеть ногой взрывное устройство, спрятанное в грязном целлофане. В этом самочинные ликвидаторы (ответственность за акцию взяло на себя некое движение SERB) вне сомнения, правы.

Ибо совсем недалеко от нас идут военные действия. Военные действия против русского народа. И дальнейших провокаций следует ждать.

Да, и Борис Немцов является несомненной частицей отечественной истории постперестроечного ее периода. Какая есть история, такая есть. Иной нами не написано. Соратники покойного безусловно имеют право добиваться мемориальной таблички на доме, где тот проживал. Но надо же иметь хоть какое-то приличие и чувство меры.

… А Москва разрастается, появляются новые улицы и новые переулки. Они еще безымянны. Кому как, автору же этих строк показалось бы уместным увидеть на табличках имена Игоря Корнелюка и Антона Волошина, погибших при исполнении своего профессионального долга. Едва ли покойный Немцов поддержал бы такую идею.

Автор: Елена Чудинова

Писательница, драматург и публицист