Итоги выборов в Государственную Думу VII созыва в общем и целом подведены. В отличие от предыдущих выборов, эта кампания прошла на удивление спокойно. Можно даже сказать, безмятежно. Самые активные в политическом отношении господа в социальных сетях не уделили ей практически никакого внимания. За исключением тех, кто участвовал в качестве кандидатов или их доверенных лиц. Более того, многие из тех самых активных голосовать не пошли, и на все призывы быть гражданами и поучаствовать в управлении страной никак не отреагировали. В результате одной из главных тем поствыборных обсуждений стала низкая явка, особенно в обеих столицах и крупных мегаполисах. Как обычно, причины такой явки назывались две, прямо противоположные: россияне всем довольны и ничего не хотят менять, их все устраивает, поэтому они пускают все на самотек; россияне не верят в выборы и в сам институт Государственной Думы, поэтому что толку ходить, все равно ничего не изменишь.
Как ни удивительно, но парадоксальным образом обе эти причины выглядят истинными одновременно. Сложившаяся в России с 1993 года система разделения властей отводит Думе весьма скромное место. Какими бы прозрачными выборы в Думу ни были, от нее в реальной жизни страны мало что зависело и зависит. С другой стороны, результаты говорят о том, что людей в целом устраивает действующая вертикаль власти. По итогам можно сказать, что эти выборы стали просто еще одним плебисцитом по выражению доверия президенту, и уровень этого доверия куда выше пресловутых 86% – ни одна партия из прошедших в нынешнюю Думу не являлась оппонентом Владимиру Путину.
Однако же, некоторые тенденции, которые рельефно проявились в рамках предвыборной кампании, вызывают тревогу. Мы по-прежнему не понимаем отчетливо, в рамках какой политической системы существуем. По сути, у нас не было ни одних выборов, правила которых не менялись бы по отношению к предыдущим. То у нас есть мажоритарные округа, то их нет, то они опять есть. То убирают прямые выборы губернаторов, то вновь восстанавливают. Более того, наша Федерация до такой степени федерация, что в разных регионах действуют разные правила – где-то городами управляют мэры, а где-то сити-менеджеры. Таким образом, при общей консервативной повестке дня сама система до сих пор не устоялась и находится в непрерывном движении, напоминающим не государственное строительство, а вечные пробы методом тыка.
Мы давно привыкли, что живем при многопартийной системе. Хотя по сути никакой многопартийности у нас нет. В Думе заседает одна партия – и это партия номенклатуры. Старой ли номенклатуры (как КПРФ), новой ли (как Единая Россия), отчасти опальной (как Справедливая) или отвязной (как ЛДПР). Когда нам говорят, что Единая Россия очень сильно изменилась – туда пришли новые люди – то в качестве примеров обычно называют директоров школ и главврачей больниц. То есть, тех же мелких управленцев на местах. В этом нет ничего плохого, потому что бюрократия всех уровней государству нужна, особенно такому, как наше – с огромной территорией и не очень большим населением, да еще и рассредоточенным крайне неравномерно. Но бюрократия является аппаратом управления, неким механизмом. Она может работать хорошо или плохо, но она не может генерировать никаких смыслов, нужных обществу. Когда Проханов в программе у Соловьева сокрушался, что ни одна партия во время гонки не предложила стране никакого образа будущего, он, на мой взгляд, был совершенно прав. В этом отношении кампания получилась на удивление пустой, и это при тех вызовах, которые сегодня стоят перед Россией.
Иными словами, если вопрос о национализации элит хоть как-то, но решается, то вопрос о национализации интеллигенции не решен вообще никак. Что либеральная, что патриотическая – страшно далеки от народа. Не обладают никаким моральным авторитетом и влиянием, не способны формировать повестку дня, которая находила бы отклик в обществе. Об этом свидетельствуют тиражи, количество подписчиков и количество просмотров у всего говорящего класса в совокупности. Доверие, утраченное в начале 90-х, так и не удалось вернуть. А это опасная ситуация.
Поэтому мы продолжаем видеть в социальных сетях бесконечные мелкие свары по любому поводу между условными единомышленниками, но никаких смысловых платформ не возникает. Прошлое по-прежнему вызывает куда больше откликов, чем будущее. Вопрос «кто виноват?» стоит куда острее вопроса «что делать?». Оно и понятно. Потому что вопрос «камо грядеши?» не ставится вообще.
Табу на вполне резонные вопросы остается, невзирая на изменения ситуации внутри и вовне страны. К примеру: а как, при сложившейся политической системе, будет осуществляться передача власти и сохраняться ее преемственность? Вот у нас есть номенклатурная партия большинства с подавляющим перевесом в парламенте. Пусть это будет механизм, доведенный до совершенства. Но что будет, когда сменится рулевой? Мы уже наблюдали такую ситуацию в середине 80-х и в результате едва не потеряли всю страну. Внезапно выяснилось, что никаких защитных механизмов по типу foolproof не существует, нет никаких графитовых стержней, способных замедлить политические реакции. У нас бесконечно много говорят об Украине, но ведь общество не понимает само для себя, как наш политический класс собирается в дальнейшем работать с этой страной. У нас часто говорят о многополярности, но нет никаких контуров желаемого мироустройства. Ведь и многополярность может быть совершенно разной. Вся работа говорящего класса при этом сводится лишь к толкованию действий властей, либо к их критике, причем толкователи чаще всего не имеют к власти совершенно никакого отношения и берут на себя сей скорбный труд по собственному гражданскому почину.
Пока наши граждане проголосовали за тех, кто обеспечивает повседневную жизнь государства. Потому что транспорт должен ходить, скорые ездить, а школы работать. И это вполне понятный выбор. Но вот куда несется тройка Русь, ответа по-прежнему нет. А что еще печальнее, и спрашивать особо некому.