Мы стремительно движемся по пути балканизации, на глазах создавая себе аналог сербо-хорватского конфликта на долгие десятилетия вперёд.
Бывает как – идёшь по городу, о чём-то своём думаешь, поворачиваешь за угол, а там вдруг большими буквами во всю стену надпись такая – «Зачем?» И ты стоишь, огорошенный – а правда, зачем?? И что-то про себя решаешь, отвечая внезапному граффити.
Последние три месяца этот вопрос мучает всю русскую интеллигенцию. Конечно, можно отправлять её ленинским путём, обзывать и оскорблять всячески, но она от того не перестанет а). жить, б). задаваться такими вопросами, в). быть рефлексирующей русской интеллигенцией, готовой приютить в своём бездонном сердце целый мир.
Сегодня, впервые может быть за многие десятилетия у России нет ответа на главный вопрос действительности.
Зачем на самом деле наша страна 24 февраля 2022 года начала эту «специальную военную операцию»?
Каков её подлинный нарратив?
Какие конкретно цели преследует в ней Кремль?
Каков план операции, когда и где она завершится?
Наконец, сколько должно погибнуть людей по обе стороны фронта, чтобы пришло осознание невозможности её продолжения?
Наличие общеизвестных тезисов про «денацификацию» и «демилитаризацию» не приближает ответы ни на йоту, поскольку никто в здравом уме и твёрдой памяти вам не ответит на вопрос, в чём конкретно состоят параметры вышеназванного. А в смысле внешней аудитории более нелепых объяснений даже сложно себе представить – особенно в контексте того, что всё последнее десятилетие с момента возвращения Владимира Путина на президентский пост он был иконой тех самых правых национал-консерваторов старой Европы, которые теперь оказались, как французский интеллектуал Эрик Земмур, у корыта разбитых ценностей. Если бы нам красиво, аргументированно и доказательно показали настоящие разработки ядерного оружия на Запорожской АЭС или реальные бактериологические лаборатории смертельных заболеваний – это бы было гораздо убедительнее. Но никто даже не удосужился этим озаботиться. Ссылки на пробирки Колина Пауэлла эпохи войны в Ираке, разумеется, не в счёт. Нам даже и тех пробирок не дали.
И так сойдёт?
Зато уже неоднократно с момента начала СВО мы становились свидетелями удивительного – в Геническе Херсонской области, затем в самом Херсоне и далее везде силами бойцов Росгвардии были восстановлены памятники Владимиру Ильичу Ленину и вывешены красные советские флаги над администрацией города и знамя победы на Аллее героев. Это вызвало неистовое негодование в правонационалистических кругах, но самое главное – вошло в полный диссонанс с печально знаменитой исторической лекцией Владимира Путина про «декоммунизацию Украины», с которой собственно и началась «спецоперация».
Давайте скажем честно – идеологическая неготовность государства к ведению боевых действий на сопредельной территории густонаселённой Украины стала очевидна уже на третий день. Невыносимая смысловая пустота продолжающей набирать обороты трагедии заставляла болеть сердце ещё сильнее. Главный вопрос, задаваемый матерями погибших российских солдат – за что конкретно погиб мой сын? – отзывался гулким удручающим эхом. Но вот спустя почти два месяца настоящей, по меткому выражению Путина, трагедии мы увидели первые робкие попытки заполнить зияющий вакуум …красным знаменем и статуей Ильича! То есть, за все эти десятилетия активнейшего государственного строительства правящий режим Российской Федерации оказался не способен сформулировать ничего более-менее пригодного для трансляции даже на ближние рубежи Родины, кроме красного знамени над Рейхстагом и восстановленного дедушки Ленина.
И главное, как всё это прямо перпендикулярно неоднократно озвученному мнению Президента России о большевиках, которые «создали Украину». К чему мотивирует доблестных российских солдат подобная дихотомия? Придя на чужую землю и встретив там консолидированный отпор, они очевидно к нему не были готовы. Их командиры рассчитывали на повторение «крымской весны», но то была «Русская весна» и действовать надо было тогда, а не теперь.
Понимали ли они свою миссию также чётко, как их украинские противники? Ещё больше них не понимает это местное население на подконтрольных ВС РФ территориях, потому и не торопится принимать новую власть хлебом-солью.
А вдруг уйдут завтра?
И как будто вторя этим опасениям, пресс-секретарь Президента Дмитрий Песков, а вслед за ним министр иностранных дел Сергей Лавров повторяют мантру о том, что Россия «не собирается менять режим на Украине». И как это понимать? После этого кто-то ещё удивляется тому, что мало кто из местных готов сотрудничать? Как будто искренне они не думают, что будет потом с этими людьми после отхода российских войск… Ни что иное, как новая Буча с белоленточными (знак российских войск) трупами гражданского населения, из которых соберут новую «Сребреницу» для будущего трибунала. И кстати, тогда уже зачем уходили из-под Киева?
Понятно же, что никто в сказку про «демонстрацию добрых намерений» имени Владимира Мединского не верит.
Некоторые считают внедрение в официальное поле присутствия ВС РФ красных флагов и восстановление памятников основателю советского государства частью хитрого плана – мол, Россия-то формально оттуда уйдёт, но фактически никуда не денется. Потому, продолжая донбасские традиции «северного ветра», прозванного украинцами «ихтамнетами», Москва как будто стесняется своего присутствия, выставляя вперёд российского советский флаг. Останется такая себе «проксироссийская» территория, которую силами российской армии вернули в доленинопадное состояние конца 2013 года. Возможно и так, но это абсолютно не отвечает на ключевой вопрос – какой образ будущего собирается там строить Москва? Ведь даже потерю крейсера «Москва» можно было преподнести в другом – героическом – свете. А у нас всё как будто втихаря, стесняясь, стыдясь…
Многие в российской власти не понимают важного – без наличия своего образа будущего эту спецоперацию не выиграть. Потому как победит в ней не сильнейший в вооружениях, но тот, кто себя таковым идеологически провозгласит. Победа приходит к тому, кто в неё сильнее верит. Можно сколь угодно долго подсчитывать десятикратное превосходство российских ВС в сравнении с украинскими, меряться «Кинжалами» и «Калибрами», но все эти смертельные игрушки бессмысленны без несущей идеи. Давно канула в Лету эпоха подсчитывания количества дивизий у Папы Римского. Потому как выиграл-то по итогам как раз тот самый «Папа Римский». Замечательная в своей искренности проговорка Лаврова из интервью индийским журналистам – «спецоперация началась ради прекращения доминирования США в мире» – говорит даже больше, чем хотелось бы. Как и образ «крысы, загнанной в угол» из давнего интервью Владимира Путина 20-летней давности, которое некоторые коллеги вовремя вспомнили. Вопрос только заключается в том – а кто решил, что это крыса, и она в углу, и именно сейчас надо из этого «угла», громя всё на своём пути, выходить?
Интуитивно предвосхитивший своей, пожалуй, самой короткой статьёй о «Брестском мире», спецоперацию на Украине бывший помощник Президента Владислав Сурков ошибся в главном – любой «похабный мир» лучше самой хорошей войны просто потому, что спасает человеческие жизни и души. В этом смысле удар, нанесённый СВО по Русской православной церкви сложно переоценить – почти всё мировое православие оказалось по ту сторону фронта. Реальные последствия этого нам ещё только предстоит осознать.
Пролитая кровь уже сделала российский и украинский народы врагами на десятилетия вперёд. К моменту окончания СВО счёт будет идти уже возможно даже не на десятки – на сотни тысяч потерянных и покалеченных жизней. Пока же мирные жители великой России за три месяца уже ощутили на себе всю фейковость российского импортозамещения – от бумаги, кошачьего корма и пестицидов до высоких технологий в IT, автомобиле- и авиастроении – буквально всё оказалось незаменимо иностранным. Страна, многие годы живущая по модели «конечной сборки» заграничных товаров и услуг, основным экспортным ресурсом которой оставались, прежде всего, нефть и газ, вдруг решила сама себя экономически вывернуть наизнанку.
Так делал Сталин в 30-е годы, когда у него не было другого выбора. Но, в отличие от Сталина, Путин все эти годы был символом стабильности и сравнительного экономического процветания. И если поколение 40+ с этими изменениями ещё может сравнительно примириться, то «миллениалы», растущие в глобальном социуме с пониманием условности государства и его институтов, а самое главное – с возможностью менять страны и континенты под настроение, теперь оказались буквально на краю бездны – в стране даже не железного – стального занавеса. Отсюда уже несколько сотен тысяч новых эмигрантов только за три месяца, желающих развития, а не прозябания в своей сфере. Отсюда и новая волна самоубийств у поколения 20-летних. А с перспективой вероятного проведения мобилизации – вначале резервистов по отдельным родам войск, затем возможно и более массовой – отток работоспособного и инициативного населения из страны только усилится.
Потому особенно противно видеть неприкрытую агрессию в адрес тех редких «голубей мира», которые ещё смеют сказать что-то отличное от кровожадного и человеконенавистнического мейнстрима. Уровень злобы и агрессии в обществе уже значительно вырос. Никаким «крымским консенсусом» тут и не пахнет – единение большинства вокруг Президента на фоне происходящих событий настолько же естественно, насколько естественно желание ребёнка спрятаться за папину спину в любой конфликтной ситуации. Но оно ничего не значит – люди всё больше будут требовать справедливости по отношению к себе и тем, кому ещё вчера было слишком многое «можно». В случае же отсутствия предложения со стороны государства на этот запрос общество само начнёт искать виноватых.
Россия оказалась объективно не готова к последствиям такой спецоперации – ни в военном, ни в идеологическом, ни в экономическом смысле. Мы стремительно движемся по пути балканизации, на глазах создавая себе аналог сербо-хорватского конфликта на долгие десятилетия вперёд. Наверное, пора уже это признать и сделать выводы. Ведь чем раньше это случиться, тем больше времени останется на то, чтобы что-то успеть ещё исправить. По крайней мере, хотя бы ради того, чтобы российские и украинские дети не смотрели друг на друга спустя 10 лет через прицел.