В третью годовщину воссоединения с Крымом не будет лишним еще раз обратиться к правовой стороне этого исторического события, тем более, что интенсивность упреков в адрес России за «аннексию» Крыма в последнее время нисколько не уменьшилась.
Даже в рядах сторонников воссоединения зачастую слышатся нотки оправдания. Мол, хотя в юридическом плане тогда было и не всё гладко, но у нас же есть исторические и моральные основания, народ Крыма сделал свой выбор и т.п. аргументы.
И это очень тревожно. Потому что оправдываться-то на самом деле нам не за что, ведь включение Крыма и Севастополя в состав РФ было не только морально обосновано, но и абсолютно законно!
Многочисленные критики России, помимо уже набивших оскомину обвинений в несоблюдении международно-правового принципа территориальной целостности в отношении государства Украина, указывают на нарушения Конституции и российских законов, якобы допущенные при принятии в состав РФ новых субъектов.
Либеральные правоведы из Высшей школы экономики, издавшие не так давно книгу под названием «Крымнаш», заявляют о несоблюдении Федеральным Собранием и Конституционным Судом РФ законных процедур при рассмотрении в марте 2014 года вопроса о принятии Крыма и Севастополя.
Примечательно, что занимаясь банальным крючкотворством, выискиванием и раздуванием процессуальных нарушений, они при этом напрочь забывают о гуманитарных аспектах тех событий. Молчат о том, что высшей ценностью, согласно нашей Конституции и общепризнанным нормам международного права, являются человек и его права и свободы. И именно этим высшим конституционным принципом и руководствовалась Россия в марте 2014-го, защищая права крымчан на жизнь, свободу и безопасность.
Но обратимся к той самой «букве» закона, в нарушении которой Россию пытаются обвинить.
Начнем с международно-правовых аспектов. Здесь я вряд ли скажу что-либо новое, однако стоит еще раз это повторить, потому что, утверждая о нарушении Крымом и Россией в марте 2014 года норм международного права, наши критики, как правило, не договаривают или сознательно замалчивают некоторые существенные детали.
Безусловно признавая закрепленное Уставом ООН право народов на самоопределение, они заявляют, что самоопределяться можно, но вот присоединяться при этом к другому государству категорически нельзя. Но так ли это?
Для ответа на данный вопрос обратимся к Декларации ООН 1970 года «О принципах международного права…» , в которой перечислены способы реализации права народа на самоопределение, и которая обычно либо замалчивается, либо подается нашими оппонентами в урезанном виде.
В разделе Декларации, озаглавленном «Принцип равноправия и самоопределения народов», записано следующее: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются формами осуществления этим народом права на самоопределение».
То есть общепризнанный международно-правовой документ говорит о безусловном праве народа на самоопределение, в том числе и путём присоединения к другому государству.
Далее в том же разделе Декларации ООН мы увидим положение о том, что все сказанное в Декларации о праве на самоопределение, не должно истолковываться как поощряющее действия по расчленению или нарушению территориальной целостности суверенных государств. Казалось бы, ну вот он, козырь в руках оппонентов России! Однако, далее следует важное уточнение, что это не должно таким образом истолковываться только в том случае, если эти суверенные государства отвечают определенным критериям, а именно: 1) государство соблюдает в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов и 2) государство имеет правительство, представляющее весь народ, проживающий на данной территории.
Стоит ли лишний раз напоминать, что пришедшее к власти в феврале 2014 года в результате антиконституционного переворота самозванное правительство Украины, отстранившее от власти без соблюдения процедуры импичмента законно избранного президента, таковым не являлось, и народ Крыма никак не представляло.
Разве может достойно представлять народ правительство, которое первыми своими актами запретило русский язык, на котором говорит большинство крымчан, и угрожающее им репрессиями за «сепаратизм»?
При таких обстоятельствах самоопределение Крыма на основании результатов всенародного референдума, являлось правомерным, полностью совместимым с принципом равноправия и самоопределения народов, закрепленном в статье 1 Устава ООН и подтвержденном статьей 1 Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и статье 1 Пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 г.
Кстати, здесь уместно будет напомнить украинской стороне о некоторых обстоятельствах выхода Украины из СССР, а именно о принятом Верховным Советом УССР 24 августа 1991 года Акте провозглашения независимости Украины, в тексте которого было записано, что независимость провозглашается, «исходя из смертельной опасности, нависшей над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года». Крымчанами двигали аналогичные опасения.
Выбранный народом Крыма на референдуме способ осуществления права на самоопределение путем свободного присоединения к России полностью соответствует нормам международного права.
Поэтому не может быть никаких претензий к формулировке вопроса референдума, на котором крымчане голосовали сразу за присоединение к России.
11 марта 2014 года Верховным Советом Крыма и Севастопольским городским Советом была принята Декларация о независимости Автономной Республики Крым и г. Севастополя , согласно которой, в случае принятия на референдуме 16 марта решения о вхождении в состав России, Крым будет объявлен независимым и суверенным государством и обратится к Российской Федерации с предложением о принятии в качестве нового её субъекта на основе соответствующего межгосударственного договора.
17 марта 2014 г. Верховный Совет Автономной Республики Крым, законно избранный 31 октября 2010 г., по результатам референдума принял Постановление о провозглашении Крыма независимым суверенным государством, в которой Севастополь является городом с особым статусом.
18 марта 2014г. между Крымом и признавшей его независимость Российской Федерацией заключен Договор.
В указанных документах содержится международно-правовое обоснование данного шага со ссылками на Устав ООН, а также на заключение Международного Суда ООН от 22 июля 2010 г. по Косово.
Международный Суд ООН по вопросу о Косово подтвердил право на одностороннее провозглашение независимости частью государства и не расценил такой шаг как нарушение норм международного права. Суд указал, что принцип территориальной целостности применяется только в рамках взаимоотношений между государствами, но «не в контексте движений сепаратистов».
Наши оппоненты в этой связи утверждают, что консультативное заключение Международного Суда ООН по Косово к ситуации с Крымом прямо применено быть не может, потому что Международный Суд в том же заключении описал ситуацию, когда такая односторонняя декларация все же не может быть признана соответствующей международным нормам. Речь идет о случае, когда такая односторонняя декларация «имела место или могла иметь место в связи с незаконным применением силы или иным серьезным нарушением норм общего международного права, в особенности норм императивного характера (jus cogens)». И говорят, что, мол, независимость Крыма была провозглашена под дулами автоматов «вежливых людей» и поэтому признана быть не может.
Но можно ли считать «незаконным применением силы» абсолютно бескровное установление российскими военнослужащими (законно находящимися в Крыму на основании международного договора) контроля над крымскими силовыми структурами с целью обеспечения фундаментальных прав человека в ситуации, угрожающей жизни и безопасности проживающих в Крыму граждан?
Блокирование украинских воинских частей в Крыму было оправданно, ведь все мы помним записи переговоров между отдельными командирами этих частей и киевским командованием, помним противоречивые приказы, выполнение которых напрямую угрожало безопасности мирного населения.
Только при создании условий для безопасного волеизъявления граждане Крыма смогли реализовать свое фундаментальное право на референдум, предусмотренное и защищаемое международным правом.
Императивные международные нормы (те самые jus cogens) прежде всего направлены на обеспечение общепризнанных прав и свобод человека, которые Россия своими действиями в Крыму не только не нарушала, но напротив защищала и оберегала граждан от возможного незаконного насилия.
Теперь перейдем к основным претензиям в связи с «нарушениями» внутреннего российского законодательства.
Во-первых, постоянно звучащее из уст либеральных правоведов обвинение в том, что российскими властями при заключении Договора с Крымом 18 марта 2014 года была якобы нарушена часть 4 статьи 15 Конституции РФ и не выполнено требование о приоритете международного права, разбивается об аргументы, приведенные выше.
Критикам позиции Конституционного Суда РФ, который при рассмотрении дела о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора между РФ и Республикой Крым (Постановление КС от 19 марта 2014 г. N 6-П) якобы самоустранился от проверки его норм на соответствие нормам международного права, также следует напомнить, что в обязанности Конституционного Суда все же входит проверка на соответствие Конституции РФ, а не международно-правовым актам. Последние являются, согласно статье 15 Конституции РФ, составной частью нашей правовой системы, но не частью самой Конституции.
Проверяя Договор на соответствие Конституции по содержанию норм, Конституционный Суд последовательно рассмотрел каждую статью Договора и установил его соответствие требованиям статьи 68 Конституции РФ (о государственном языке), статье 3 (соблюдение принципа народовластия), части 2 статьи 15 (соблюдение Конституции и законов) и, наконец, части 3 статьи 4 (обеспечение целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации).
Во-вторых, абсолютно несостоятельными являются претензии к российским властям в том, что присоединение двух новых субъектов произошло с нарушением положений Федерального конституционного закона от 17.12.2001 «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации» и ФКЗ от 21.07.1994 « О Конституционном Суде РФ».
Профессор ВШЭ Е.А. Лукьянова, в частности, упрекает Президента РФ в том, что он осуществил «недопустимый запрос» в Конституционный суд, т.к. вовсе не сомневался в конституционности подписанного им международного договора в Крымом, а суд, приняв такой запрос, тем самым якобы нарушил статью 89 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», согласно которой обращение в суд возможно лишь в случае, если заявитель считает международный договор несоответствующим Конституции.
Однако, такие упреки, мягко говоря, непрофессиональны. На случай с международным договором о принятии в состав РФ нового субъекта существует специальная норма Федерального конституционного закона от 17.12.2001 «О порядке принятия…». Пункт 4 статьи 7 данного конституционного закона прямо обязывает Президента, подписавшего международный договор, обратиться в Конституционный Суд с целью проверки конституционности данного договора. И эта специальная процедура в отношении международных договоров о принятии в состав РФ иностранных государств является обязательной, а не факультативной.
И хотя статья 89 ФКЗ от 1994 г. «О Конституционном Суде РФ» действительно такого случая не предусматривает, здесь безусловно действует известный еще из римского права принцип: Lex specialis derogat lex generalis («специальный закон отменяет действие общего»), а также правило о приоритете последующего закона над предыдущим. Но профессура ВШЭ, видимо, этого не знает и обвиняет законодателя и Конституционный Суд в том, что они якобы «проспали» ситуацию конфликтной коллизии двух законов и забыли адаптировать один к другому.
Да, не адаптировали, но коллизия-то разрешаема, и проблемы никакой нет!
Конституционный Суд дал на этот счет подробное правовое обоснование своих действий в пункте первом своего Постановления от 19 марта 2014 года. И сделал это вовсе не с целью, как полагают либералы, «выкрутиться», а потому что рассмотрение такого запроса случилось в практике нашего Конституционного Суда впервые, и потребовало всестороннего правового анализа, поэтому суд подошел к делу обстоятельно и подробно всё объяснил. Суды во всем мире для того и существуют, чтобы в случаях подобных коллизий обосновать применение того или иного закона.
Наконец, в – третьих, это так называемая «проблема Севастополя».
Договор от 18 марта 2014 года был заключен только с Республикой Крым, и она была принята в состав РФ в полном соответствии с ФКЗ «О порядке принятия…», но в результате в составе РФ одновременно было образовано два новых субъекта федерации: Республика Крым и город федерального значения Севастополь. То есть принят был один субъект, но в результате его принятия образовалось два. Это как если бы беременная женщина пересекла границу и родила ребенка, уже находясь на территории другого государства.
И здесь критики усматривают несоответствие. Действительно, находящийся в составе Крыма Севастополь не признавался Россией самостоятельным государством (как Республика Крым), и также не был принят в РФ как «часть иностранного государства» по процедуре, предписанной ФКЗ «О порядке принятия…». Принималась только Республика Крым.
Согласно Конституции РФ (часть 2 статьи 65), принятие в Российскую Федерацию и образование в её составе нового субъекта осуществляется в порядке, установленном федеральным конституционным законом. А Федеральный конституционный закон «О порядке принятия…» случая такого «раздвоения» субъектов не предусматривает. Вот, мол, вам и нарушение!
Однако, и здесь критики снова ошибаются и наступают примерно на те же самые грабли, что и ранее по пункту о «недопустимости запроса».
В части 2 статьи 1 Договора с Крымом от 18 марта 2014 года записано, что принятие Крыма осуществляется не только в соответствии с Конституцией и ФКЗ «О порядке принятия…», но и в соответствии с «федеральным конституционным законом о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым».
Конституционный Суд в Постановлении от 18 марта 2014 года в связи с этим указал: «В соответствии со статьями 5 (части 1, 2 и 3) и 65 (часть 2) Конституции Российской Федерации принятие на основании рассматриваемого Договора Республики Крым в Российскую Федерацию с одновременным образованием в ее составе двух новых субъектов Российской Федерации – Республики Крым и города федерального значения Севастополя должно быть реализовано путем установления особенностей этой совмещенной процедуры в федеральном конституционном законе о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым».
И этот специальный конституционный закон, как мы знаем, был принят 21 марта 2014 года.
При этом Государственная Дума вовсе не обязана была этим законом вносить изменения в ФКЗ от 2001 года «О порядке принятия…», т.к. здесь действуют те же принципы темпоральности и приоритета специальной нормы над общей.
Поэтому, вопреки мнению либеральных правоведов, процедура полностью соответствовала части 2 статьи 65 Конституции, и образование в составе РФ нового субъекта – города Севастополь – осуществлялось в порядке, установленном федеральным конституционным законом № 6-ФКЗ от 21 марта 2014 года.
И данный федеральный конституционный закон вовсе не является уникальным, придуманным под «крымский вопрос». В нулевые годы подобных законов было принято целых пять, в каждом случае образования новых субъектов в составе Российской Федерации. В качестве примера приведу ФКЗ от 12 июля 2006 г. об образовании Камчатского края и ФКЗ от 25 марта 2004 г. об образовании Пермского края. Город федерального значения Севастополь как субъект РФ не стал исключением и был образован по той же самой конституционной процедуре.
Таким образом, попытки поставить под сомнение легальность процедуры присоединения Крыма к России являются несостоятельными.