Я всё ждал: может быть, что-то изменится – и о последнем (во всяком случае, на сегодня) фильме Романа Полански «Дворец» напишут, скажут чуть больше. Однако ситуация не исправилась. Лента культового режиссёра, переехавшего когда-то из Европы в США, чтобы взойти на вершину, а после рухнуть оттуда и перебраться обратно в Европу, дабы ненадолго подняться снова, не стала событием ни в кинопрокате, ни среди кинокритиков. И это, в общем-то, неудивительно во времена «Барбигеймеров» в США и дурной экранизации литературной классики в России. Куда тут сунуться «сбитому лётчику» 90 лет, решившему плюнуть и в мировой истеблишмент, и в обычных граждан, и в нравы общества в целом?
Не понравилось никому, хотя на Венецианском кинофестивале картина удостоилась пятиминутных оваций.
Для начала важно сказать, что «Дворец» Романа Полански вышел в российский кинопрокат под конец 2023 года. И показывали его, мягко скажем, далеко не везде. В Севастополе и Крыму – ноль сеансов. В Ставропольском крае – один или два. Это из тех мест, где я был; в Москве, ясное дело, «Дворец» показывали чаще, но в столице в принципе можно отыскать что угодно. Даже премьерные показы утерянных лент с Майклом Дудиковым (шучу, шучу…) В общем, посмотреть ленту Романа Полански удалось самым настойчивым и самым преданным – например, мне. И, рискуя получить сотню плевков, я уверенно заявляю, что это, без сомнения, один из лучших фильмов 2023 года.
Однако прежде, чем начать детально размышлять о данной картине, я должен задаться вопросом: «Почему общественность – и критики, и так называемые обычные зрители, – по большей части, не восприняла «Дворец»? Что не так с лентой Полански? Почему она не стала событием?» По всей видимости, фокус в том, что 90-летнему Роману Полански нечего было терять – и он в кое-то веки оказался максимально искренним, беспощадно искренним, в своей картине-высказывании. В век хмыкающих смешков, кислотной постиронии и тотального обесценивания всего и вся столь неприкрытая искренность чревата. Как любил повторять Джокер в «Тёмном рыцаре»: «Чего ты такой серьёзный?!»
Однако при всей своей, казалось бы, прямоте высказывания Полански во «Дворце» работает скорее на полутонах, на филигранной недосказанности и едких намёках. Здесь нужно, действительно, читать между строк – и не столько для того, чтобы считать очевидное, с ним всё довольно-таки просто, сколько ради того, чтобы уловить скрытые смыслы весьма интерконтекстуальной картины. Слово с корнем «текст» я использую намеренно, потому что в отличие от большинства современных лент «Дворец» очень литературен. Диалоги здесь – даже в переводе – полноводны и многомерны, но не так, как у Тарантино, Квентин привык играть в постмодерн, а скорее выписаны в классической традиции.
Лента начинается с того, что в роскошном отеле в Швейцарии (где же ещё?) персонал во главе с управляющим Хансуэли Копфом (отличная актёрская работа Оливера Мазуччи) готовится встречать новый 2000-й год. События, соответственно, происходят в ночь с 1999-го на 2000-й. Ожидание нового века, нового тысячелетия, новой эры – важный момент в американском кинематографе; я уже не раз писал об этом – например, в подробной рецензии на великую ленту Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Там, напомню, сильные мира сего ждали рождения/пришествия Антихриста. Во «Дворце» власть имущие – или, назовём их так, элиты (как бы элиты) – также застыли в ожидании: с наступлением 2000-го якобы произойдёт сброс всех прежних настроек – к примеру, обнулятся банковские счета. И это тоже своего рода воцарения божества – Цифры, Маммоны.
Однако прежде элиты собираются повеселиться на полную катушку – гульнуть, оторваться. И вот в роскошный отель везут килограммы чёрной икры, которую Копф вместе с помощником пробуют, точно кокаин. Но элиты ли перед нами на самом деле? В «С широком закрытыми глазами» власть имущие показаны довольно зловеще, в «Девятых вратах» – одержимыми страстями. И в первом, и во втором фильме («Девятые врата» так же, как и «Дворец», снял Полански) власть имущие зациклены на сексуальных обрядах и на сексуальности как таковой. Тут, конечно же, надо вспомнить предтечу подобных фильмов – культовую и крайне многослойную ленту «Ребёнок Розмари», сделанную всё тем же Романом Полански. Там тоже, кто б сомневался, элиты (в основном, голливудские) ждали пришествия Антихриста – и он был зачат: его и вынашивала несчастная Розмари.
Однако во «Дворце» мы наблюдаем скорее жалких, нежели зловещих, дам и господ из высшего света. Здесь, казалось бы, собрано настоящее шапито, образцовое фрик-шоу: миллиардер, глотающий виагру и зацикленный на молодой толстой супруге; аферист-пройдоха, будто слизанный с Дональда Трампа; порноактёр в отставке Бонго Минетти; русские мафиози (Петров и сюда пробрался) со свитой из туповатых, вечно пьяных или накуренных эскортниц и прочие, прочие.
Это так выглядят элиты? Вы серьёзно?
Да, именно так! В том, вероятно, и состоит задумка Романа Полански: он намеренно показывает вырождение так называемых элит, как бы заявляя, что времена Рузвельта и даже Рейгана, времена Форда и Рокфеллера прошли – остались одни лишь недоумки.
И если взглянуть на нынешних власть имущих, то с режиссёром «Дворца», в общем-то, трудно не согласиться. Действительно, какая там Тэтчер, Шрёдер и Де Голль, получите Сунака, Шольца и Макрона; получите и распишитесь. А после не жалуйтесь – иначе будет вам в наказание какой-нибудь Хавьер Милей. Таково тотальное вырождение, и слово это – «вырождение» – идеально описывает происходящее и во «Дворце» на экране, и в нашей реальности. Элиты здесь омерзительно глупы, а более или менее здравые мысли произносит челядь. При этом отношения одних и других – ярчайшая иллюстрация «теории садомазохизма в повседневной жизни, в быту» (её сформулировала Линн Чансер). Когда «нижний» пытается заслужить внимание и признание «верхнего», но сделать этого никогда не сможет, а «верхний» придумывает всё более изощрённые способы унижения.
Впрочем, шикарная гостиница, где происходят события ленты – это и есть мир в миниатюре. Помимо наблюдения за lifestyle of a rich & famous, мы смотрим на геополитические и политические скетчи, упакованные Полански в, казалось бы, простенькие миниатюры. Прощелыга Билли Краш, мастерски сыгранный Микки Рурком, – это, конечно же, отсылка к Дональду Трампу в частности и к американскому дядюшке Сэму в целом. Когда-то он приезжал в Прагу, обрюхатил там местную девицу, а теперь открещивается и убегает от своего сына, приехавшего к нему в гостиницу вместе с женой и дочками из чешского Будиёвице. Что это, если не образ наивной, а больше глуповатой Восточной Европы, обманутой США? Но она же в итоге и добивает дядюшку Сэма. А банкир Каспар, которого Билли Краш хотел сделать сообщником в финансовой махинациях, уходит с вечеринки, заявляя, что никогда так классно не веселился.
Легендарная предновогодняя речь Бориса Ельцина, в которой он сообщил, что покидает президентский пост и передаёт власть Владимиру Путину, тоже вставлена Полански в фильм неслучайно. Здесь вообще всё неслучайно. Даже, на первый взгляд, совершенно идиотская сцена в самом конце: когда собачка, мистер Тоби, трахает пингвина, привезённого в отель специально для молодой супруги мистера Артура Далласа III.
Что это?
Наступление новой эры, где вопросы не только сексуальности, но и идентичности в целом превращены в абсурд, в насмешку над здравым смыслом, в пародию на пародию.
При этом, что характерно, почти все персонажи «Дворца» – гости роскошного отеля – зациклены на своей внешности. Некоторые из них выглядят так, что заставляют вспомнить известнейшее изречение мистика Сведенборга о духах тьмы: «Только между теми, которые в одинаковом зле и которые поэтому находятся в одном адском обществе, есть общее сходство… В этих образах злость и жестокость проглядывают из внутренних начал, но, когда другие их хвалят, почитают и поклоняются им, лицо их изменяется, и в нем выражается как бы радость от удовольствия. Следует, однако, знать, что адские духи кажутся такими только при небесном свете, но между собой они кажутся людьми».
Действительно, мы видим не просто старых дамочек, готовых отдать душу за новые сиськи и губы, а подчас демониц, суккубов, поклоняющихся своему создателю – лучшему пластическому хирургу в мире доктору Лиме. А тот в свою очередь, хоть и пребывает на отдыхе, вынужден оказывать услугу маркизе, сыгранной всё ещё эффектной Фанни Ардан, ловко снимающей работника отеля. Ведь нет ничего надёжнее старых денег, фамильного капитала. Услуга, о которой просит героиня Ардан доктора, довольно специфическая: Лима исследует дерьмо собачки маркизы – того самого мистера Тоби. Собак в «Дворце» в принципе любят и ценят больше людей. Такие времена, такие нравы.
На дерьме в своей ленте Полански акцентируется неоднократно. И вовсе не потому, что он слишком полюбил книги Владимира Сорокина. Так Полански иллюстрирует известную мысль Жоржа Батая и Торстейна Веблена, гласящую: на самой вершине пирамиды богатства грань между предметами роскоши и дерьмом стирается, она если и есть, то крайне незначительная. Опять же, неслучайно в сновидениях, о чём писал Фрейд, золото и экскременты – это плюс-минус одно и то же. Богатство вовсе не означает наличия вкуса – зачастую даже наоборот. Люди перестают видеть не только реальную цену и стоимость, но и реальность как таковую.
Похожий выпад в сторону зажравшихся толстосумов, жрущих до блевоты, делал и Роберт Эстлунд в очень симпатичном и яростно-саркастичном кино «Треугольник печали». Но тот фильм адресовался скорее «левакам»-хипстерам, мнящим себя в оппозиции к миру потребления и людоедского капитализма. Полански же снял «Дворец» в первую очередь для постаревших панков, периодически ставящих ирокез перед тем, как раз в десять лет оторваться на концерт воссоединившихся Sex Pistols, а в основное время читающих лекции о сингулярности и новой искренности, например. Эти люди на себе проверили справедливость изречения из Книги Екклесиаста: «Ибо во многая мудрости – много печали», а потому решили чуть повеселиться.
В общем, у Романа Полански вышло вполне себе убедительное, харизматичное, яркое кино, и преимущественно негативная реакция пресловутой общественности – тому лучшее подтверждение. Ведь здесь привыкли маскировать дерьмо под чёрную икру, но очень не любят, когда кто-то вслух говорит об этом.
