Русская истинаПублицист, идеолог консервативного демократического национализма
«Русская idea» старается по мере наших скромных возможностей знакомить своих читателей с новыми интересными изданиями, которые представляют работу наших коллег по консервативному цеху. У публициста Егора Холмогорова за последние три года, кажется, вышло около четырех книг, и нам было даже сложно выбрать для подробного разговора какую-то одну. Однако сборник статей «Игра в цивилизацию» (Спб.: «Евразия», […]
Огромность Солженицына позволяла ему выступать в некоторые моменты едва ли не самодостаточным и незаглушимым голосом русской нации, размещая те или иные идеи и политические проекты в пространстве длительной временной протяженности. При этом, выступая в качестве голоса нации, Солженицын с первых шагов своей публицистики постоянно усваивает, перехватывает, перерабатывает идеи “Русской партии”, освобождая их от национал-коммунистических утопий и от неконтролируемых имперских фантазий.
Такой варварский мстительный кинематограф как балабановский «Брат» в эпоху регулярного государства и железобетонной 282 статьи был обречён. Допустимы оказались только разрешённые, государственно утверждённые формы национального и патриотического сознания, которое избавилось от дикого стихийно-олигархического рынка и замкнуло реальность в чёткие схемы госконтрактов.
Тэтчер оказалась первым и единственным в истории Британии премьером, свергнутым настоящей народной революцией. Восстание 31 марта 1990 года было крупнейшим в Англии со времен Уота Тайлера. Для множества британцев «80-е» звучит примерно так же, как для нас «90-е» – время стозевного ужаса. Весь беспощадный террор, который развернули в России либеральные грабители и экономические убийцы 90-х, проходил именно под «звездой по имени Тэтчер». Посмотрите, какая красотка! Так только и надо с этими обнаглевшими шахтерами и прочим плебсом! Долой халявщиков! Каждый за себя! Вот так вот и надо распродавать и закрывать «неэффективные» предприятия! И когда сегодня присяжные либералы молятся не на индексы человеческого развития, а на экономический рост и ВВП – всё это прямые следствия тэтчеризма, как ржавчина разъевшего мозги нашей элиты до невосстановимого состояния.
Константин Петрович, следуя консервативному прочтению французской просвещенческой парадигмы, оказывается оппонентом «английской» идеологии консервативного прогресса как накопления традиции, — напротив, любое движение, любое изменение оказывается для него априори движением к худшему, так как удаляет от идеала естественной патриархальной простоты. И здесь же секрет его итогового разрыва со славянофильством, существующим в беркианской парадигме, как реставраторское обращение к сокровищнице традиции.
Непримиримо противостояние руссоизму британской линии консерватизма, идущей от Эдмунда Бёрка. К ней можно отнести и Адама Мюллера вместе с его продолжателем Фридрихом Листом в Германии, и Николая Карамзина и славянофилов в России, а из французских мыслителей к ней достаточно близок окажется Бональд. Сущность этого направления в последовательном развитии идеи традиции как прогресса.