Чем дальше мы отдаляемся от событий Крымской весны, тем более нарастает мемориальная составляющая того, что нас с ней связывает, причем нарастает в двух векторах. Один можно обозначить хрестоматийной фразой «бойцы вспоминают минувшие дни», а второй я бы обозначил тоже ставшей хрестоматийной фразой «то, что было не со мной, помню».
Многие хотят сейчас заполучить собственную нишу в тех событиях. В принципе, это нормально, это объяснимо, это по-человечески понятно. Но сами-то они точно знают, что происходило, а чего не было. Главное же – те, кто действительно прошёл через эти события, навсегда сохранят память об ощущениях, неповторимой атмосфере тех дней. Кто всё это пропустил, прозевал – могут им только завидовать: никакими байками этой потери уже не компенсировать.
Но на тех событиях жизнь не заканчивается и, по большому счету, Крымская весна продолжается.
Почти пять лет тому назад, в конце марта 2014 года, я попытался сформулировать, по каким векторам (они были обозначены как «фронты») может развиваться в дальнейшем Крымская весна. Были выделены три таких фронта: северный, восточный и западный. Рассмотрим, что на каждом из них происходило в течение пяти лет и как видятся их перспективы с позиции сегодняшнего дня.
***
Первый фронт – Северный. Это Новороссия, точнее – народные республики Донбасса и та часть Юго-Востока Украины, которая оказалась под пятой киевского клептократического режима. Пять лет назад существовала перспектива продолжения Крымской весны за пределами Крыма и ее перерастание в Русскую весну.
Второй фронт — Восточный. Это фронт нашей интеграции в российское культурное, политическое, экономическое, правовое и пр. пространство, это наше приобщение к России, завершение процесса возвращения домой, поскольку конечно, это далеко не единовременный акт.
Ну и третий фронт — Западный, условно западный, поскольку речь идет о том имидже, который крымские события придали мировому процессу, который можно обозначить как глобальная революция регионов, или революция геополитической справедливости. Речь идёт о пересмотре несправедливых границ и неадекватных региональных статусов, обиженных регионов, как в Европе и Северной Америке, так и за их пределами.
Подведём промежуточный итог того, что случилось на каждом из этих фронтов за прошедшие пять лет.
На Северном фронте без перемен. Там ситуация стабилизировалась. Она далека до приемлемой, но пребывает в состоянии этакого военно-политического цугцванга, или, если хотите, пата, когда обе стороны воздерживаются от каких-то резких движений, поскольку имеется взаимное осознание: кто первый резко двинется, тот и проиграет.
Крым в этой ситуации вполне мог бы активизировать свое взаимодействие с народными республиками. Вообще, у Крыма замечательная возможность быть своего рода адвокатом республик Донбасса в Российской Федерации. Сказать, что там всё с вами замечательно, нельзя. Следует активно проводить во всех коридорах федеральной власти идею «ползучего признания» народных республик: раз уж де-юре на это пока нет решимости, запустить его де-факто.
Например, запустить программу облегчённого получения российского гражданства гражданами ДНР и ЛНР. Нельзя на территории республик (ОБСЕ не велит) – значит, делать это на территории Российской Федерации. Хорошо бы интенсифицировать процесс интеграции народных республик в экономическое, информационное, культурное пространство России. Одним словом, здесь есть над чем работать.
И у Крыма всё для такой работы есть: свои представители в Государственной Думе, свои члены Совета Федерации, есть различные другие каналы на всех уровнях для выхода на любые эшелоны российской власти для того, чтобы вести эту политику. Просто надо ее воспринять как свою и осуществлять.
Второй момент заключается в том, что соседние с нами области Украины, её причерноморские территории, необходимо как минимум информационно поддерживать. И для этого у Крыма есть все возможности. Остаётся только создать мощный информационный центр, который собирал бы сведения «оттуда» и ретранслировал бы «туда» правдивую и полноценную информацию.
Кроме того — рассказывал бы нашим соседям правду о Крыме и прочих делах, которые мы желаем осветить. Здесь тоже, на мой взгляд, конь не валялся. А значит — и мы упускаем те возможности, те шансы, которые позволяют Крыму себя правильно поставить, продолжить выполнение своей миссии, которую мы на себя взвалили вовсе не пять лет тому назад, а которую худо-бедно выполняли четверть века, будучи форпостом Русского мира в Северном Причерноморье.
Немножко меняя последовательность, расскажу сначала о ситуации на Западном фронте. Западный фронт после натиска 2014—17 годов, когда предпринимались попытки создать независимые государства в Шотландии, в Каталонии, в иракском Курдистане, тоже стабилизировался.
В Шотландии референдум провалился, в иракском Курдистане его вообще дезавуировали, в Каталонии провели, но его последствия жёстко купировали. Таким образом и здесь наступила стратегическая пауза.
Из завоеваний периода подъёма регионализма я, пожалуй, отметил бы только участие в формировании правительства Италии партии Лига, ранее известной как Лига Севера, которая, несомненно, является партией регионалистской. Но для того чтобы добиться успеха на выборах и войти в правительственную коалицию, им пришлось от этого регионализма отказаться в своих программных установках, которые в 90-е годы вообще содержали цель создания независимого государства Падания на севере Италии.
Теперь острие партии направлено на борьбу с нелегальной миграцией и против засилья брюссельской бюрократии. Даже от исторического названия, в электоральных интересах, пришлось отказаться.
Что могли бы мы сделать на этом фронте?
Мы вполне можем подпитывать этот процесс, вступать в более плотный диалог с его участниками, обмениваться опытом. Одним словом, сделаться одним из центров мирового регионализма. Нам есть что показать, есть чему поучить представителей региональных движений. Мы имеем на это моральное право, завоёванное в дни Крымской весны. Нам не страшны всякого рода санкции за такую деятельность, поскольку нас ими и так уже обложили.
Я бы этот вектор продлил и в сторону создания некой ассоциации или конфедерации непризнанных и частично признанных государств. Их в окрестностях Крыма полным-полно, мы как бы в центре этого процесса: это, помимо народных республик Донбасса, — и Приднестровье, и Нагорный Карабах, и Абхазия с Южной Осетии, и Гагаузия. Сложнее будет, наверное, с Северным Кипром. Но и здесь всё не так однозначно безнадёжно. А там и другие подтянутся.
Одним словом, здесь тоже есть место для приложения усилий, чтобы Крым занял место медиатора и координатора во взаимоотношениях между государствами-изгоями, в их взаимодействии.
***
Ну и, наконец, Восточный фронт. Возвращаясь в Россию, мы вовсе не собирались раствориться в ней без остатка и выпасть в какое-то анабиотическое состояние обслуживающего персонала при отдыхающих с материка и тупых потребителей природной ренты. Мы рвались в Россию, чтобы активно участвовать в процессе ее возрождения, полного и окончательного выздоровления. На первом этапе так и получилось: возник мощный импульс национального подъёма, сложился пресловутый «крымский консенсус».
Сегодня можно констатировать: процесс нашей интеграции в российские среды и пространства в целом завершен. Да, есть все эти сбербанки, мобильные операторы, какие-то сетевые торговые организации, которые в Крым не идут. Но это не проблемы нашей интеграции, а проблемы всей России, в которой крупные структуры больше боятся своих западных партнёров, чем российской власти.
Насколько процесс нашей интеграции произошел быстро и органично? Давайте его сравним с чем-то подобным. Скажем, с процессом интеграции Восточной Германии с ФРГ. Там это длится уже почти 30 лет и до сих пор внутренняя граница между Западом и Востоком существует. В том числе и в сознании людей, в их ментальности. И это – в стране, имеющей огромный инвестиционный потенциал, который значительно выше, чем у РФ. Замечу: здесь немцы интегрируются с немцами. Что может быть более естественным? А вот процесс явно не завершён.
Мы же границы между Крымом и остальной Россией уже практически не ощущаем. Она зримо как бы видна — это мост, пролив и всё такое прочее, но та самая ментальная, психологическая граница отсутствует напрочь.
На мой взгляд, такой итог, совершенно уникальный и позитивный, показывает, что приобщение, социально-экономическое освоение территории даже современное российское государство, далеко ещё не полностью выздоровевшее, в состоянии осуществлять лучше, чем кто-либо. Это, кстати, говорит и о большом интеграционном потенциале России, который, несомненно, потребуется для восстановления её единства с другими отторгнутыми у неё территориями, находящимися пока за пределами Российской Федерации.
Свидетельствует это и об органичности процесса интеграции Крыма, нашей предельной комплиментарности по отношению к России.
С другой стороны, есть и не очень хорошая новость. Она заключается в том, что эйфория Крымской весны, которая заряжала все российское общество, в общем-то прошла. Краткосрочный эффект нашего возвращения в целом исчерпан. Теперь необходимо так перестроиться, чтобы научиться выжимать из происшедшего средне- и долгосрочный эффект. Требуется перегруппировка, умелое маневрирование, чтобы продолжать использовать наш неисчерпаемый потенциал в том, чтобы учить сограждан Родину любить.
Итак, если резюмировать состояние на всех перечисленных фронтах, по которым развивается Крымская весна, везде наступило некое затишье, стабилизация, но все они остаются актуальными. Это означает, что время для лихой кавалерийской атаки, когда очень часто действие шло впереди мысли, завершилось.
Наступило время, благоприятное для планирования, разработки различного рода проектов, в которых Крым может и должен занять достойное место, право на которое нами завоёвано четвертью века Сопротивления и успехом Крымской весны. Мы должны быть мудрее, предусмотрительнее, тактически разнообразнее и стратегически глубже наших оппонентов. Всё это ускорит нашу неизбежную окончательную победу и максимально снизит её цену.
Доклад на международной конференции «Крым в глобальной политике: геополитические, экономические и социокультурные последствия воссоединения с Россией» (к пятилетию Крымской весны)